Маски Черного Арлекина
Шрифт:
– Не больше трех десятков, – жестоко уточнил Рейне Анекто. – Я имею в виду ту, что ты спел сегодня.
– Знаете, милорд, сегодня из-под моих струн сорвались целых четыре невероятные мелодии, а с губ слетели четыре баллады, подобных которым я не писал уже много лет. Вдохновение снизошло ко мне, словно сами боги обратили на меня свой взор! Как будто кто-то вкладывал суть песен в мои уста, а мне оставалось лишь играть и петь, знаете, я бы даже сказал, что нынче меня посетил удачливый дух...
– Мне наплевать на твоих духов, – перебил говорливого менестреля Ночной Король. – Я имею в виду твою последнюю балладу. Как там она называлась?
– Так и называлась, – невесело усмехнулся Брайан, – «Любовь негодяя».
– Все верно, – оскалился Рейне, – удачное название. Не соизволишь еще раз ее прочесть? Напоследок.
– Как
Менестрель начал петь балладу. Без музыки она, казалось бы, должна была звучать грубовато, но романтичная и печальная история, столь неожиданно вдохновившая его написать эти, ставшие для него роковыми, строки, заставили самого Ночного Короля, жестокого убийцу и тирана, на некоторое время неподвижно застыть на своем троне.
Вор королеву полюбил, Она же его – нет. Он сердце вынул из груди, Принес на острие. Признался ей в своей любви И чувств не стал скрывать — Сказал, что украдет весь мир — Лишь стоит пожелать. Она не отвела свой взор, Сказала все, как есть: – Я – королева, а ты вор, Что непонятно здесь? Не может быть любви такой, Не спорь с богами, вор. Суровый королевы взгляд — Твой смертный приговор. Беги, не искушай судьбу, Пусть выжжет душу боль. Не биться сердцу твоему — Не та у тебя роль. Но вор сдаваться не привык — Твердил себе он: «Верь. Стань королем – тогда она Откроет сердца дверь!» Сначала – граф, затем – король — Сумел достичь всего. Но без любви и трон порой Не стоит ничего. Он вновь упал к ее ногам — Что может быть важней?! Корону с головы сорвал И бросил, как трофей. Но королева холодна, Лишь смех в глазах ее. – Ты все украл, – звучат слова, — Все это не твое. Убрался вор, прости, король, Сжигая в гневе страсть, Ведь пламя в сердце воровском Нигде нельзя украсть. И не погаснет сердце – нет, Скорее рухнет мир. Как небо вечно, так и он Всегда ее любил.Брайан Звонкий замолчал. Ночной Король не шевелился в своем кресле. Прекрасный и далекий образ Беатрис опять, как и все эти долгие невыносимые годы, словно наяву, вставал перед его взором. Напрасно он думал, что сумел совладать с собой, напрасно считал, что смог навсегда изгнать ее лик из своего очерствевшего сердца. Все так и есть. Все оказалось именно так, как ему донесли, – это его история. Из-за этой баллады, этих нескольких ничего не значащих ни для кого, кроме него самого, строк, облеченных старым пьяницей в рифму, его люди сегодня сожгли трактир старика Тагура, не пощадив никого. Никто не должен больше этого слышать, а те, кто услышал, замолчат навсегда.
– «Любовь негодяя», говоришь, друг мой? – криво усмехнулся Рейне Анекто и, не ожидая ответа, выхватил кинжал.
Стремительное движение – холодный блеск стали, – и сгорбленная фигура со стоном падает на пол. Багровая пена течет изо рта... Смоченные кровью губы никогда больше не произнесут ни одной
– Ты совершенно прав. – Ночной Король глубоко вздохнул.
Не может быть любви такой, Не спорь с богами, вор.Слова баллады все еще звучали у него в ушах.
– Во всем прав. Я именно такой и есть – негодяй. Не больше и не меньше.
17 сентября 652 года.
Где-то в небе над Срединными равнинами
Нетопырь летел на юг. Его шерсть и крылья были мокры от влаги низко нависших туч, а ледяной ветер пронизывал до костей. Его хозяину было все равно. Некроманты не подвержены действию холода, их кожа, грубо говоря, мертва, а легкие не могут замерзнуть, как и горло, – ведь каким же это должен быть сильным мороз, если он жалит крепче дыхания смерти? Нет, ему – что холод, что полуденный зной, что снег и ливень – все едино, но вот сжавшийся перед ним маленький человечек долго не протянет. Он уже кашлял и дрожал, вцепившись в сиреневую шерстку летучей мыши, а Крио недовольно порыкивал время от времени.
С высоты в добрую милю широкая река казалась тоненьким серо-стальным росчерком, словно струйка расплавленного металла, заполняющая собой форму для ковки. Желтые иссушенные равнины и лишенные листьев леса смешивались в неразборчивые бурые и серые кляксы. Полноводная Диасера осталась за спиной, внизу пролегало уже Элагонское герцогство, точнее, то, что от него осталось после нашествия орд нежити.
– Скоро все закончится! – перекрывая вой небесного ветра, прокричал в ухо ребенку Черный Лорд. – Скоро мы окажемся на земле, и я познакомлю тебя с одним... человеком.
– Он рыцарь?
– Да, он рыцарь, – прошептал Деккер скорее самому себе, нежели мальчишке.
В памяти встали такие далекие и почти забытые дни учебы в ордене, посвящение в рыцари, странствия и подвиги. И всегда рядом с ним был этот человек. Всегда прикрывал его, защищал, оберегал. Те, кто живет убийством, те, у кого душа разбита на множество осколков, почти всегда имеют своего темного спутника, монстра в голове, который указывает, что и когда делать, направляет руку. У Деккера Гордема всегда было свое самое что ни на есть настоящее чудовище, отнюдь не вымышленное и не оставляющее его даже на мгновение. Словно отражение в зеркале, от которого никогда не избавиться и никуда не сбежать. Когда они сошли с праведного пути, его темный спутник не изменил себе и остался с ним, поддержал его, как поддерживал всегда. И даже в стране Смерти, куда нет хода живым, Черный Лорд всегда ощущал его присутствие. Всю жизнь, без малого двести пятьдесят лет, он знает этого человека. Все предали Деккера Гордема: и Тиан, и король, и прокля'oтый Семайлин Лайсем, столько лет прикидывавшийся заботливым наставником, даже немой Лоргар, посмевший погибнуть в тот миг, когда он был так нужен. Все предали, одинон всегда был рядом.
– Куда мы летим, сэр Гордем? – спросил королевич, пытаясь разглядеть что-то внизу.
– В Элагон, – бросил в ответ Черный Лорд.
Вдали, за краем горизонта, показался океан, будто прорезанная от него ножом, виднелась река. Даже широкая Диасера уступала этому исполину, по берегам которого проглядывали мрачные леса, болота и голые пустоши. Где-то по ту сторону Илдера лежали Черные Земли, что объединяли лес Павших, Кровавые топи и юго-западные предгорья хребта Дрикха. Именно оттуда Деккер Гордем начал свое нашествие на север, там родилась его месть, там погибла душа вместе с умирающими собратьями и друзьями.
– Это и есть Элагон? – Ребенок начал нетерпеливо покачиваться, словно на деревянном игрушечном коне.
От подобного поведения Крио оскалился и негромко заскулил.
– Да, малыш, это и есть Город Пр'oклятых.
– Почему «Пр'oклятых»? – не понял королевич.
– Это, маленький Ричард, потому, что жители его так погрязли во лжи, коварстве, лицемерии и предательстве, что их прокляли...
– Сам Светлый и Всепобеждающий Хранн и остальные Вечные?
– Кто-кто, но только не Вечные и не Хранн. Знаешь, малыш, расскажу тебе по секрету: Вечным плевать и на меня, и на тебя, и на других людей, иначе они бы не допустили тогда...