Массовая литература сегодня

Николина Наталия Анатольевна

– Хочу сказать, что на Ручене племя обитает, которое зовется Русью, и река с названием Русь протекает по земле Новгородской, – произнес… Рюрик.

– Ирека Рось у нас тоже есть, впадает в Днепр, – промолвил доселе молчавший Селян…

– «Русь» и «Рось», «русы» и «росы»… Слова эти – общие в славянском языке, – заметил Рюрик. – Они, видать, и обозначают все, что связано с рекой и ее руслом. Предки славян всегда селились ближе к воде.

– А наши русалки – весенние песни и пляски у воды! – воскликнул Светозар: – «Русалки» и «Русала»… Тоже общие слова у славянских народов…

– А

русые волосы, светлые, как лен… – кажется, уже хмелея, произнес Никита.

Как правило, в текст историко-авантюрного романа включаются лексические сигналы изображаемой эпохи, которые намечают условный исторический фон. Это историзмы и архаизмы, которые представлены в авторской речи или речи персонажей. Например:

А позади… бояр туча в одеждах златотканых, а дальше еще златые одежды окольничих, стольников, другого люда знатного… (О. Духова. Царевна без царства); И малышка лепа: власья как у мокрой выдры прилизаны и блестят… (А. Кутыков. Первый великоросс); В последний вечер в Дорогомилово Софья устроила отходную – честной пир… Чашники и чарочнииы внимательно следили, чтоб у важных гостей кубки были полны. Подавали меда вишневые. можжевеловые, приварные, белые с гвоздикой княжие… (Н. Соротокина. Венец всевластия, или жена Ивана Великого).

Лексическими сигналами изображаемой эпохи в текстах историко-авантюрных романов чаще всего служат:

– названия одежды: Над воротами взмыл молодец в ярком распахнутом терлике (М. Крупин. Великий самозванец); Толстенная темно-русая коса… спускалась по высокой, обтянутой темно-синей запоной груди… Из-за запоны выступала белая срачица (О. Григорьева. Стая);

– наименования оружия: Кто-то, не отвлекаясь, рубил частокол бердышом: Монахи… охаживали шестопером растрепанный кожаный щит (М. Крупин. Великий самозванец); Бьерн… прилаживал к луке клевец на короткой рукояти (О. Григорьева. Стая); Традиционные скрамасаксы и лангсаксы в этом положении помогали еще меньше, потому что франки сохраняли строй… (С. Самаров. След сокола);

– названия кушаний и напитков: Довели до корчмы, дали водки и пенника (М. Крупин. Великий самозванец);

– названия чинов и должностей: Тур с риндами готовились ехать с ними (В. Афиногенов. Аскольдова тризна); Весть о смерти тысяцкого Яна Вышатича прибыла с монахом (М. Казовский. Месть Адельгейды);

– мифонимы, имена языческих богов (эти лексические единицы особенно частотны в произведениях, тяготеющих к жанру славянского фэнтези): Зашевелился под землей… маленький мохнатый ендарь [10] : позвала совиным криком из лесной глубины насмешница уводна [11] : Родовое пятно… наползшая на ее плечо чернота, клеймо, оставленное самой Мореной… (О. Григорьева. Стая); Думские бояре настояли, чтобы Дражко сначала отвел послов в храм Свентовита на поклонение (С. Самаров. След сокола).

10

В славянской мифологии загадочный зверь, живущий в корнях деревьев.

11

В славянской мифологии леший или лешачиха, принимающая облик человека-попутчика и заманивающая людей в лес.

В

тексте либо используются отдельные средства создания исторического колорита (например, в романе О. Духовой «Опальная княжна» это служебные слова и местоимения аки, тож, сие), либо (реже) стилизуются развернутые фрагменты произведения. Как средства создания исторического колорита используются не только историзмы и лексические архаизмы, но и архаические грамматические формы, а также образные средства, прежде всего сравнения, использующие устаревшую лексику и отражающие особенности мировосприятия людей прошлого. Например: Ни едина душа богобоязненная и носа не казала за двери теремов, и в слободках ремесленных…; Эта мысль пришлась ему по душе: справедливость и смерть всегда каликами шли рука об руку; Христос выводил души из адского полымени. И вновь подивился священник живой силе… красок богомаза; – Ироде, крысолов великий, – прошептал Николай… (К. Вронский. Сыскной воевода): Я дала согласие на ея постриг (М. Казовский. Месть Адельгейды).

Языковые сигналы исторической эпохи, однако, как правило, употребляются непоследовательно; ср.:

– Сын мой приходской священник слегка похлопал его по плену. – Встань с колен, человече! Встань!

– Что-то еще, сыне? – ласково спросил он (К. Вронский. Сыскной воевода).

Речь персонажей в результате часто представляет собой смешение просторечных слов, диалектизмов, устаревшей лексики и фольклорных формул. Например:

– Побаюй тебя, княже, Радегаст спокойным сном! – это женщина, за поневу которой держится, опуская долу глаза, светловолосая девочка…

Мостники переглянулись, потоптались на месте.

– …У нас ить семьи у всех есть – пить просют… Но коли дело к войне, коли след себя защитить, как же в стороне живать. Мы готовы, княже… (С. Самаров. След сокола).

Наряду со средствами создания исторического колорита, в тексте историко-авантюрного романа могут использоваться и лексические сигналы изображаемого локуса, которые также выполняют характерологическую функцию. Это, как правило, иноязычная лексика; ср.: Подоспевшие из соседней усадьбы люди херсира Кнута поставили стол, женщины приготовили граут: Драккары мирно покачивались на волнах (О. Григорьева. Набег).

В том случае, если в тексте используются элементы стилизации, нередки ошибки в употреблении слов и особенно грамматических форм. Так, например, автор романа «Мечник Сашка» – Евгений Кузнецов – слабо представляет себе историю русского литературного языка, соотношение древнерусского и церковно-славянского языков; см. следующий комментарий в авторской речи: Он (Отец Нифонт)… отнекивался по-книжному, на старославянском, каким в народе давным-давно не пользуются… (действие романа происходит в период княжения Ивана Калиты). В речи персонажей этого произведения, как и в речи повествователя, встречаются многочисленные грамматические ошибки, отражающие незнание форм древнерусского языка. Например:

– Аз грешен есть!, (вместо формы 1-го лица есмь употреблена форма 3-го лица есть)',

Отче Сильвестр… круто развернулся;…Он… поцеловал руку у отче Нифонта и присел на лавку только после второго приглашения (форма звательного падежа употребляется в позиции других падежных форм).

Ошибки в употреблении грамматических форм древнерусского языка сочетаются в историко-авантюрных романах с не менее частыми анахронизмами в речи персонажей. Например: