Matador поневоле
Шрифт:
— Буду, — ответил Рафи. — Принеси-ка мою мулету.
С этого дня Рафи начал обучать Мигеля искусству матадора, рассудив, что трудности учения подействуют куда лучше, чем всякие рассказы об ужасах корриды.
Каждое утро на рассвете он поднимал Мигеля, и они отправлялись на задний двор, где матадор снова и снова заставлял своего ученика выполнять одни и те же движения. Как когда-то давным-давно его самого заставлял это делать его учитель.
Мигель был послушным учеником. Но Рафи чувствовал, что ему не хватает самого главного — страсти. Мигель прилежно выполнял все указания, стараясь, чтобы каждое движение было безупречным, но делал
Время от времени дон Мануэль интересовался успехами сына. Но Рафи каждый раз лишь качал головой. Он уже понял, что из Мигеля вряд ли выйдет хороший тореро. Но чтобы юноша сам понял это, ему нужно было хоть раз выйти против настоящего быка. А это был смертельный риск. И Рафи это знал— Как знал и то, что упорство ученика может не иссякнуть и через десять лет.
Однажды, когда они отдыхали после очередного занятия, Рафи спросил:
— Мигель, а ты можешь мне сказать, почему ты захотел стать матадором?
— Ну… Это ведь так красиво…
— Да? А ты когда-нибудь видел, как из распоротого живота вываливаются кишки? И пока матадора несут с арены, кому-нибудь приходится идти рядом и нести их в руках. Скользкий сизый комок кишок в руках позеленевшего от впечатлений человека. Вот что такое коррида, Мигель. А еще блохи, ползающие в редкой шерсти на брюхе убитого быка. Они копошатся там, как муравьи в муравейнике…
— Зачем ты мне это говоришь? Думаешь, меня это испугает?
— Нет. Я хочу, чтобы ты понял еще одну вещь. Только когда смотришь со стороны, у тебя есть шанс увидеть красоту. Когда подходишь поближе, от красоты не остается и следа. Если ты ищешь в корриде красоту — лучше наблюдай за боем, с трибуны.
— Хорошо. А почему ты стал матадором?
— А вот этого я тебе сказать не могу.
— Почему?
— Потому что настоящую любовь и настоящую страсть нельзя объяснить словами. Это можно лишь чувствовать.
— Но я чувствую…
— Не думаю. Если бы у тебя все было всерьез, ты бы пожал плечами в ответ на мой вопрос. И это был бы самый лучший ответ.
— Напрасно ты так говоришь…
— Мы сделаем вот что, — решился вдруг Рафи. — Завтра ты выйдешь против быка, Я рассказал тебе все, что знал. Пришла пора тебе самому поучиться у торо. Он куда лучший учитель, чем я.
— Здорово! — воскликнул Мигель.
Рафи уловил в этом радостном возгласе фальшивую нотку, но говорить ничего не стал. Как ни странно, слова гораздо чаще бывают бесполезны, чем думают люди.
— Но… Это будет новильо? — осторожно спросил Мигель.
— Нет, — резко ответил Рафи. — Это будет настоящий торо. И я прослежу, чтобы твой отец не подпилил ему рога.
— Но ведь я еще ничего толком не умею… — запротестовал Мигель. — Все тореро сначала пробуют силы на новильо…
— Я не пробовал.
— Это же опасно…
— А ты как думал?
— Боюсь, что отец не позволит мне, — сделал последнюю попытку несчастный Мигель.
— Позволит. Можешь мне верить. Я знаю, как уговорить его.
С этими словами Рафи встал и, не слушая больше возражений юноши, пошел искать Мануэля.
— Ты с ума сошел, — сказал хозяин фермы, когда Рафи изложил свою просьбу. — Он же мальчишка. К тому же ты сам мне говорил, что у него неважно получается управляться с мулетой.
— Будет куда хуже, если он потратит лучшие годы своей жизни на то, что на самом деле ему не нужно. Бык вряд ли убьет его. А запоздалое разочарование сделает это наверняка.
— По мне лучше разочаровавшийся, но живой сын. Одного я уже потерял. Пусть хоть второй останется со мной.
— Ты пытаешься распорядиться тем, что тебе не принадлежит. Он хочет быть матадором. Вернее, думает, что хочет. Дай ему возможность самому убедиться, что из этой затеи ничего не выйдет. Не заставляй его впустую тратить часть жизни. К тому же я буду рядом. Бык не убьет его, обещаю. Разве что испугает. Если все так, как я думаю, на этом карьера матадора для твоего сына закончится. И ты получишь его целиком.
— Неужели нет другого способа добиться этого?
— Нет. И когда я говорю «нет», значит, действительно такого способа не существует. Я знаю корриду, знаю быков и знаю твоего сына. Из него не выйдет тореро. Но доказать ему это можно только так. Не волнуйся, — мягко сказал Рафи. — Я не брошу его одного.
— Но почему ты не хочешь дать ему новильо?
— Это будет убийство, дон Мануэль, как ты не понимаешь? С молодым бычком он, может быть, справится. Но тогда рано или поздно придет день, когда он выйдет против взрослого быка. А меня может не оказаться рядом. И бык его прикончит. Обязательно. А если не прикончит, то в конце жизни Мигель поймет, что занимал чужое место. Точнее, он будет это знать все время. Но только перед смертью поймет, почему счастливые дни в его жизни можно пересчитать по пальцам. Исправлять что-либо будет уже поздно. Он умрет разочаровавшимся… А что может быть хуже, когда на смертном одре понимаешь, что прожил чужую жизнь? Неужели ты пожелаешь такую участь своему сыну? Сейчас все можно изменить. Ты можешь сделать сына счастливым. Не отказывайся от этого.
— Хорошо, — после долгого молчания сказал дон Мануэль. — Считай, что ты меня уговорил. Но учти, если бык покалечит или убьет его... Ты пожалеешь, что черт занес тебя однажды на мою ферму.
— Напрасно ты так, — с упреком сказал Рафи.
— Ладно. Иди, я распоряжусь насчет быка. Когда он должен быть готов?
— Завтра утром, — ответил Рафи.
Слова отдались эхом в пустой комнате. Рафи не мог видеть, но почувствовал, как вздрогнул Мануэль.
Рафи прекрасно понимал, что рискует. Он мог положиться лишь на себя, на свой опыт и чутье. Если слух его подведет, сын Мануэля может погибнуть. Но другого выхода он не видел. То есть он мог, конечно, потратить еще несколько лет своей жизни на то, чтобы поразвлекать Мигеля и его отца, пока тем не надоест играть в эти игры. Но это была бы слишком большая жертва. Даже если бы ему не надо было спешить к цыганке, даже если бы он мог видеть и у него не было бы никакой цели в жизни, это была бы слишком большая роскошь. А в его положении это становилось настоящим расточительством. Поэтому Рафи и решил рискнуть. Он понимал, что это не очень хорошее решение. Что Мигель может стать жертвой его, Рафи, интересов. Но из двух зол надо было выбирать то, у которого меньше возможностей испортить жизнь.
Вечером, накануне испытания Мигеля, Рафи еще как следует взвесил свой план. Вроде бы предусмотрено все. Хотя он прекрасно знал, что, едва начинается бой, все планы летят к черту.
Так, сомневаясь в правильности своего решения, он уснул.
Рано утром он разбудил Мигеля, и они вместе отправились к дальнему загону, где их ждал бык. Несмотря на ранний час, их уже поджидали дон Мануэль и еще несколько работников фермы, Рафи узнал голос Хименеса.
Это Рафи не понравилось. Он подошел к хозяину.