Материнская любовь
Шрифт:
Она несколько минут размышлла. Потом погладила его по плечу и светло улыбнулась:
— Ярик, мое одиночество ничуть не лучше смерти. Я хотела выбросить тебя, раненого, из машины. Уже взялась за плечи и не смогла. В твоем лице я вдруг увидела черты своего не рожденного ребенка, он мог бы быть таким. О смерти говорить пока рано, они нас еще не нашли. Я сегодня съезжу в Москву и повидаюсь с друзьями. Ты согласен стать мне сыном?
Он с тоской и недоверием посмотрел ей в глаза:
— Из окна детдома и через забор я видел, как матери вели детей за руку, как они что-то весело рассказывали им, как целовали. Я так завидовал! Сейчас я уже взрослый,
Майя улыбнулась снова и погладила его по щеке:
— Скажи дату своего рождения и имя отца. Я дам тебе свою фамилию — Кольцов, но имя и отчество будут твоими настоящими.
Ярослав с готовностью ответил:
— Четырнадцатое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, Ярослав Юрьевич. Моего отца звали Юрий Николаевич Воронов…
Майя вздрогнула и он пояснил:
— Это его фотография в водительском удостоверении. Я выпросил его у родной сестры. Сразу после того, как покинул детдом, я отправился к ней, в надежде найти родного человека. Я еще ничего плохого не сделал и был чист. Ехал к ней, мечтая о радостной встрече… Света почему-то решила, что я явился за наследством и начала кричать, что после родителей ничего не осталось и квартиру ей оставила умершая бабушка… — Он вздохнул, уставившись в одеяло. Глухо добавил: — Я пытался объяснить свои мотивы, но она не захотела выслушать. Я попросил показать хотя бы фотографии наших родителей. Мамину фотографию она мне не дала, хотя их было несколько. Зато сунула в руку эти права и выпроводила из дома. Больше мы не виделись. Я писал ей с Чечни, но она не ответила. Так все и заглохло. Зачем навязываться, если тебя не хотят признавать?
Майя придвинулась к Ярославу и ласково прижала к себе. Он ткнулся лбом в ее шею, повертел головой, находя удобное положение и затих. На душах у обоих было так хорошо, что о плохом думать просто не хотелось. Кольцова тихо прошептала ему в ухо:
— Теперь у тебя есть я. Мы больше не одиноки…
Кольцова собрала документы: фальшивый паспорт Ярослава, свой паспорт. Несколько своих фотографий. Переоделась в брючный костюм. Достала деньги из тайника.
Воронов находился в гостиной у телевизора и она прошла туда с фотоаппаратом в руках. Парень сразу повернул голову. Майя пояснила, подходя вплотную:
— Ярослав, мне нужно сфотографировать тебя на новый паспорт. Ты можешь одеть рубашку?
Он начал вставать:
— Сейчас схожу…
Женщина удержала за плечо:
— Сиди. Я сама принесу.
Оставив фотоаппарат рядом с ним, принесла отглаженную рубашку и помогла переодеться. Расчесала волосы на ровный косой прибор, смачивая расческу водой. Он попробовал возразить:
— Я так не ношу…
Она объяснила:
— Больше вероятности, что тебя не остановят в аэропорту. Прическа существенно меняет облик. Когда мы будем уезжать, я подстригу твою шевелюру покороче. Стричь я умею. Потом отрастет и будешь снова носить ту прическу, к какой привык…
Повесила на ковер простыню, закрепив ее булавками. Поставила стул и на этом фоне сфотографировала Ярослава старым «Зенитом». С улыбкой легонько потрепала за волосы:
— Я скоро. Ты не скучай. В холодильнике стоят пирожные-корзиночки с кремом. Я испекла их для тебя рано утром. Обед найдешь на плите. Там борщ и второе…
Она вышла, а парень едва
Но вернуться быстро не получилось. Сначала Кольцова заехала к старому другу отца, художнику Маркелову. Аркадий и Иван когда-то учились в одной школе, сохранив дружбу на всю жизнь. Старик долго охал и ахал, разглядывая Майю со всех сторон:
— Какая ты красавица! Годы только прибавляют тебе красоты. Вылитая мать в молодости! Ты должна позировать моим ученикам в костюме царицы или боярыни! Совсем забыла старика! Редко заходить стала, не звонишь. Что привело сегодня? У вас, молодых, времени на праздные шатания нет. Выкладывай…
По-стариковски тяжело уселся в старое кожаное кресло у стены. Женщина присела на краешек стула. Немного помялась, подбирая слова. Наконец заговорила:
— Иван Гаврилович, я к вам, действительно, по делу. Нужно изготовить два паспорта, точнее один. В моем надо исправить дату рождения, прибавив мне семь лет и вписать в него сына. Ничего объяснить не могу. Я никогда ни о чем не просила вас, а теперь у меня нет выхода. Вы скажете, что это не законно, но в свое время от отца я слышала, что вы это делали.
Художник протер стекла очков и снова надел их на нос:
— Майечка, я действительно этим занимался, но сейчас я очень стар. Рука уже не та и нужен бланк настоящего паспорта.
Майя вскочила, расстегивая сумочку:
— Бланк есть! И с фотографиями больших проблем нет. Надо только проявить пленку и сделать отпечатки. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
Маркелов немного подумал, а затем предложил:
— У меня есть очень талантливый ученик, Костя Морозов, через час придет на занятия. Он делает любые паспорта такого качества, что ни один эксперт не распознает фальшивку. Я сам видел загранпаспорт, который он создал. Тебе надо говорить с ним. Подожди. Я дам рекомендации. Думаю, он согласится. Но это дорого стоит.
Кольцова махнула рукой, вновь усаживаясь на стул:
— С деньгами проблем нет! Я подожду…
Иван Гаврилович принес электрический чайник и две чашки из-за ширмы в углу. Снова скрылся, появившись с вазочкой печенья и тарелкой конфет:
— Тогда попей пока чайку со стариком. Расскажи о себе. Не так уж часто мне приходится видеть тебя в последнее время…
Костя Морозов появился через сорок пять минут. Веселый и худой парень в куртке нараспашку и копной взлохмаченных рыжеватых волос ворвался в мастерскую, как вихрь и застыл, забыв поздороваться:
— Иван Гаврилыч, где вы такую красавицу нашли? Это новая натурщица?
Старый мастер прищурился и улыбнулся:
— Вообще-то, здраствуйте. Ну, уж ладно. Понимаю…
Морозов запоздало поздоровался, не отводя взгляда от лица Кольцовой:
— Ой, простите! Конечно, здравствуйте…
Маркелов улыбнулся, удовлетворенно поглядывая на восхищенное лицо парня и пояснил:
— Нет, Костя, это дочь моего старого друга. Ей нужна твоя помощь и я присоединяюсь к просьбе. Майя Аркадьевна тебе все объяснит сама…