Материнская любовь
Шрифт:
Василий некоторое время сидел и мрачно глядел перед собой, пытаясь найти ответы на многочисленные вопросы. Так и не найдя ответов выскользнул из дома, не замеченный сторожем. Дошел до Садового кольца. Поймал машину, попросив водителя подбросить его до Савеловского вокзала. Среди многочисленных улочек и переулков легко было найти логово для отдыха…
Коростелев рано утром позвонил Майе. Женщина как раз хлопотала на кухне, готовя завтрак. Мобильный находился при ней. Парни еще спали. Полковник рассказал о самоубийстве Летягина, найденном архиве и разыгравшейся поутру трагедии. Немного помолчав, сказал:
— Майя Аркадьевна, с вами хотел бы поговорить генерал-майор Бусыгин. Не могли бы вы сегодня подъехать на Лубянку к десяти утра?
Женщина согласилась:
— Я подъеду с Леоном.
— Тогда я заказываю пропуск…
Кольцова отключилась. Немного подумав, разбудила ребят, рассказав им новости. Завтракали в трагическом молчании — Чекулаев ушел и никто не мог даже предположить, что он мог устроить в ближайшее время.
В восемь утра женщина позвонила Гомельскому. Гена поднял трубку после первого гудка и женщина извинилась:
— Прошу прощения за раннюю побудку, Геннадий Николаевич. Это Кольцова беспокоит…
Бандит весело ответил:
— Доброе утро, Майя Аркадьевна. А я уже давно не сплю. Проблемы? Выкладывайте…
Женщина попросила:
— Не могли бы вы прислать Леона к девяти? У меня встреча на Лубянке. Пожалуйста, усильте охрану охраняемых квартир. Пусть ребята не выпускают объекты из поля зрения ни на секунду. Преступнику удалось бежать. Он ранен и вооружен. Я потом вам все расскажу…
Гена твердо пообещал:
— Мои парни сделали немало снимков Чекулаева. Он ушел от моих ребят вчера. Мы тоже включаемся в поиск. Леон сейчас подъедет. Не отпускайте его сегодня от себя ни на шаг.
Гомельский отключился. Через полчаса в дверь постучали условным сигналом…
Убийца в это время сидел на чердаке старого дома на Вятской улице и внимательно смотрел на зеленоватый экран. Красная точка, всю ночь ни разу не пошевелившаяся, вдруг ожила и поплыла по улицам города. Она остановилась на Ленинградском проспекте возле дома шестьдесят два. Василий заглянул в блокнот — накануне машина тоже останавливалась здесь. Преступник зло ощерился:
— Вот ты где затаилась, сука! Недолго тебе осталось землицу топтать…
Дальше наблюдать за автомобилем он не стал. Осторожно выбрался с чердака и не замеченный никем, покинул убежище.
Полковник Коростелев встретил Кольцову без пяти десять в бюро пропусков. Сам выписал ей пропуск и предупредил:
— Я с вами не пойду. К сожалению дел полно, но вас проводят к генералу…
В здание он входить не стал. Лишь довел до центрального подъезда. В огромном сером здании на Лубянке Майю действительно встретили. Высокий стройный подполковник ожидал ее в огромном холле. Поздоровавшись, повел Кольцову к генералу. Несколько раз они поворачивали в длинных коридорах, поднимались по лестнице. Пару раз у Кольцовой проверили документы, несмотря на сопровождение. Мужчина держался подчеркнуто-вежливо, но женщина заметила в его глазах тщательно скрываемое любопытство. Наконец ее провожатый остановился и распахнул перед ней дверь комнаты.
Но это была лишь приемная. Сидевший за столом усатый полковник поздоровался, переглянувшись с подполковником. Резво вскочил и без доклада провел Майю в кабинет. Из этого она заключила, что ее действительно ждут.
Генерал-майор Бусыгин оказался не старым мужчиной с усталыми глазами и чуть пробивающейся на макушке лысиной. Он сидел за огромным старинным столом и просматривал какие-то документы. Увидев входившую в кабинет женщину, спрятал бумаги в папку на углу стола. Встал и двинулся ей навстречу, внимательно разглядывая посетительницу:
— Здравствуйте, Майя Аркадьевна. Вы точны! Спасибо. Ну вот мы и встретились. Полковник Коростелев говорил мне о вас, как о человеке слова. Вот об этом-то я и хочу с вами поговорить. Зовут меня Иван Артемьевич Бусыгин.
Майя пожала его протянутую руку:
— Здравствуйте.
Генерал кивком указал адьютанту на дверь и тот испарился, бесшумно прикрыв тяжелую дубовую дверь. Иван Артемьевич подвел женщину к двум креслам, разделенным маленьким журнальным столиком:
— Прошу! Что будете — чай, кофе?
Кольцова попросила:
— Кофе, если можно…
Бусыгин сам принес из маленького закуточка в углу кабинета поднос с чайником, чашками, сахарницей, банкой кофе и конфетами в коробке. Включив чайник в сеть, сел напротив женщины и внимательно посмотрел на нее:
— Документы, которые вы нам сдали, по сути, не имеют цены. И думаю, вы прекрасно понимаете, что очутись они в руках прессы, полетит очень много голов. Мы не заинтересованы, чтобы хоть что-то просочилось в газеты. И я хотел бы прямо спросить вас, кто еще читал архивы Чекулаева и Летягина? Есть ли копии, снятые с кассет?
У Майи чуть дрогнули уголки губ:
— Иван Артемьевич, простите, но правды на первый вопрос я вам не скажу. Зато могу дать слово от своего имени и от имени тех людей, кто видел эти бумаги, если вы выполните мои условия, никто и никогда не узнает о существовании разведки в разведке. На второй вопрос отвечу — копии сняты с обоих кассет и скрыты в очень надежном месте. О нем знаю не только я. Это на случай, если вы решите ликвидировать группу. Две-три странные смерти молодых парней и документы частично станут достоянием прессы. Надеюсь, вы правильно понимаете меня? Мы сдержим слово, теперь дело за вами. В милицейских сводках ребят из группы Чекулаева не должно быть! У них должен быть выбор — остаться или уйти.
Бусыгин покачал головой:
— Но вы же понимаете, что так дело не пойдет! Где гарантия, что кто-то из вас не опубликует тайно эти документы?
Кольцова в ответ тоже спросила:
— Хотела бы и вас спросить, а где гарантия нашей безопасности, если мы сдадим копии? Что помешает вам отдать приказ ликвидировать группу и меня в том числе?
Чайник вскипел и пышный клуб пара вырвался из носика почти до потолка. Отопление в здании уже не работало и в кабинете могло быть весьма прохладно, если б не обогреватель в углу. Но даже его на большой кабинет в высокими потолками оказалось не достаточно.