Матриархия
Шрифт:
– Ты уснул что ли?
– спросил Рифат.
– Завали вон ту, с сережкой. Лысая свалила уже куда-то... Их в натуре, стало больше. Да стреляй уже!
Я видел глаза. Пустые? Или за пеленой безумия таилось что-то разумное?
«Импозантная дама» подняла руку и потрогала мочку уха. Уставилась на кровь, но без всякого выражения.
А потом стала лизать ладонь, как кошка лапу. И смотрит на меня, смотрит.
Я пальнул и «дама» упала. Накатила тошнота, плечо заныло из-за отдачи.
Выстрел не внес никакой сумятицы в ряды наших противников.
Они точно знают, что должны собрать «нектар» - неизвестно, откуда.
И пчелы эти могли хорошенько ужалить.
– ЕСТЬ!
– завопил Юрец.
– Зацепился?
Рифат вместо ответа натянул канат. Поискал глазами, за что бы зацепить. Я тут же отложил оружие, Юрка и Оля тоже стали помогать закрепить конец.
– Да ты смотри за этими!
– прикрикнул Рифат.
– А вы туда! Нет, приподнимите... Боже, Юр, ты вообще что-нибудь тяжелее члена держал в руках, а?
– Не выражайся при даме, - пропыхтел я. Конечно, винтовку отложил, не устоял на месте. Тем более, стрелять смысла нет, а бабы вроде как и не рыпаются. Только следят толпой, как с трибун Колизея, и не по себе от колючих, на первый взгляд бессмысленных взглядов.
– Кто лезет первым?
– сказал Юрец. Мы как по команде поглядели на него. Веревку закрепили между лагами, уперли шершавые, сливочного цвета доски в стену, но доверия конструкция не вызывала. Хорошо ли Рифат приладил скобу? Надежно ли она зацепилась?
Я покосился на Олю.
От каждого взгляда на нее в груди ширился тепленький комочек. Я хотел прижать ее к себе, обнять посильнее, только чтоб она больше не боялась.
Эти мысли я тут же погнал прочь. У меня ведь есть девушка.
Вчера была, по крайней мере.
– Не, вы чо? Я первым не полезу.
– Вы пока решайте, - я взялся за канат.
– Времени в обрез.
Рифат чертыхаясь, подхватил винтовку.
У меня тряслись поджилки, а в желудке будто кнопки появились, строительные.
Я по одной мышце перенес тяжесть тела на канат. Вроде держит. Дальше, дальше.
И вот уже вишу на шестиметровой высоте. Сорваться - не так опасно.
Опасно попасть в «женские объятия».
Канат прогнулся дугой, а я напрягал бицепсы, пропуская веревку между ног. Со стороны, наверно выглядело комично, как макака ползу. Но мне-то не до смеху.
Глянул вниз - бетонная дорожка, рядом - битый кирпич, железяки и арматурина. Строительный мусор. Упади, и сразу сломаешь что-то, а тут уже и эти.
Прямо подо мной стоят. Скалятся. Лысая бабка подпрыгнула, пытаясь достать меня клешней.
Пот выедал глаза. Я полз и думал о скобе, что сейчас, сейчас она не выдержит и все. Рифат конечно, будет стрелять, но...
Даже не поверил, когда ступни попали в край крыши.
Шифер заскрипел, принимая подошвы. Еще пара движений натруженных до красноты руками, и я на крыше Колькиного дома. Внизу
Я помахал рукой. Юрец показал большой палец, Оля махнула в ответ. И как-то быстро слишком руку опустила.
– СЛЕДУЮЩИЙ!
– проорал я во всю глотку.
Полез Юрец. Он дрожал как лист на ветру, но преодолел «канатную дорогу» быстрее меня. Только с тем, чтоб перелезть на крышу у него возникли проблемы, но я его поддержал и втянул буквально.
И вот мы уже вдвоем, а хищницы внизу шипят, рычат и чуть ли не челюстями клацают.
Рифат с Олей переговариваются. У Оли лицо бледное, она смотрит вроде бы на меня, но как будто сквозь пространство.
Потом я вижу, как из проема - того самого, из которого мы убрали лестницу - показалась рука. Как паук, с белесо-синюшными лапами.
Кисть, пальцы. Вторая рука. И голову видно теперь.
– Там... СЗАДИ!
– заорал я. Рифат развернулся, оттолкнул Олю. Она снова начала грызть ногти, к самому краю «борта» прижалась. Рифат прицелился в проем: вспышка, вспышка.
В ухе стрельнуло.
Я замахал Оле, чтоб она лезла. Она потыкала пальчиком в сторону Рифата и состроила рожицу.
– Лезь!
– гаркнул я. И тогда она полезла, а Рифат по недавнему примеру Юрки, швырял вниз кирпичи.
Одна из рук схватила его за ногу и дернула. Рифат взмахнул руками. Винтовка вылетела, перевернулась в воздухе и упала, подняв облако пыли.
Рифат грохнулся.
Из проема показалась лысоватая, голова той самой бабки. Я только сейчас заметил, что сквозь жиденькие патлы на черепе, проглядывают коричневые пятна.
Бабка зарычала и прыгнула. Рифат вцепился в дряблое горло, а старуха скалила зубы, как горилла, сжимая его шею. Оля закусив губу, метнулась к винтовке. Прицелилась.
Ничего.
Она тоже забыла.
– Предохранитель!
– закричал Юрец. И я тоже подхватил, но почему-то не услышал собственного голоса.
А потом понял, что он какой-то... чужой. Слишком хриплый.
У Оли дрожали руки, да и вообще ружье было слишком тяжело для нее.
Рифат никак не мог справиться с бабкой. А в дыру уже заглядывали новые головы. Неизвестно, каким образом женщины смогли забраться на крышу без лестницы. Встали друг дружке на плечи?
Рифат оторвал от себя бабку, свободной рукой что-то нашаривая возле себя, а старуха царапала когтями его предплечье, а другой клешней сминала лицо Рифата, как газету.
Женщины все прибывали, как вода в пробоину. С серыми лицами, в грязи, с размазанным макияжем, с валиками бигуди в спутанных волосах. Телки-подростки, на вид не старше Оли.
Старуха занесла над Рифатом половинку кирпича. Вот он уже идет вниз, удар в висок...
Эпизод мелькнул и медленно таял, таял.
Лысоватая голова взорвалась как арбуз. Глаза с верерочками нервов разлетелись в стороны. Осколки кости. Желтовато-бордовые ошметки, брызги. Оля завизжала, прикрываясь руками, винтовку выронила. Вверх поплыли сизые завитки дыма.