Маяк и звезды
Шрифт:
Оскар Лундберг тоже видел, что Нурдстен, этот сноб с блестящими пуговицами, теряет самообладание. Сам он сохранял спокойствие и старался двигаться как можно ровнее.
— Тура, я же сказал, что ты можешь на меня положиться. Неужели ты забыла об этом?
Он сделал вид, что не замечает протянутых рук смотрителя, и сел на край пристани, положив часы на колени. Осторожно приподняв уголок одеяла, в которое они были завернуты, Лундберг постучал по стеклу.
— Сейчас время остановилось, — сказал он. — Стрелки замерли, они отдыхают, прежде чем настанет
Лундберг обернулся и посмотрел на маячника, который стоял неподалеку неподвижно, как статуя.
— Или как, капитан?
Маячник сделал вдох, потом выдох. Его дыхание было прерывистым и жестким. Как у сторожевой собаки, подумалось Оскару Лундбергу.
— Я требую ответа, капитан, — повторил Лундберг.
Его голос звучал серьезно, хотя в глазах блестела веселая искорка.
Тут смотритель наконец ожил.
Твердой походкой он подошел к Лундбергу и указал на часы.
— Давай сюда часы и продолжай разгружать телегу!
— Есть, капитан, — сказал Лундберг, протягивая часы Туре. Потом поднялся, стукнул каблуками и встал по стойке смирно. — Капитан отдает приказы, как настоящий генерал. Похоже, капитану нравится командовать.
— Хватит, Оскар, — крикнула Тура. — Успокойся!
Но было поздно. Покраснев, смотритель подошел к Лундбергу, схватил его за грудки и рявкнул:
— Как ты смеешь так говорить со мной? Совсем стыд потерял? Отвечай!
Лундберг невозмутимо убрал его руку.
— Если капитан изволит успокоиться, я подумаю над его вопросом.
— Нечего языком чесать. Разгружай телегу и проваливай.
Лундберг промолчал, но Бленда заметила его хитрую усмешку. Вернувшись к телеге, где стояла девочка, Лундберг подмигнул ей. Бленда улыбнулась. Они с дядюшкой Лундбергом были заодно. На папиной стороне, подумала Бленда.
Вместе с Оскаром они подкатили телегу к краю причала. Смотритель стоял поодаль и даже не думал помогать. Только когда дело дошло до американского сундука, он очнулся и помог спустить его в лодку.
Когда в телеге не осталось ничего, кроме пустых бутылок, Тура подошла к Лундбергу и пожала ему руку.
— Спасибо, Оскар, — сказала она. — Спасибо тебе за помощь. Без тебя мы бы не справились. Надеюсь, я смогу когда-нибудь отблагодарить тебя.
Лундберг сжал ее ладонь в своей.
— Береги себя, Тура, и своих прекрасных детей. Если что, ты знаешь, где меня найти.
Смотритель нетерпеливо тыкал пальцем в сторону телеги.
— Забирай и проваливай отсюда.
Эрик встал со своего места в лодке и крикнул:
— До свидания, дядя Лундберг!
Бленда стояла у пустой телеги. Отъезд был неминуем, им некуда было возвращаться. Скоро дядя Лундберг исчезнет в толпе на набережной.
— До свиданья, — прошептала она. — И, дядя Лундберг, если… если папа…
— Я найду вас, — ответил Оскар Лундберг.
Он протянул ей руку.
А потом все кончилось. Лундберг взял телегу и, немного пошатываясь, стал перебираться через рельсы. Смотритель, которому уже не терпелось поскорее отчалить, помог Бленде спуститься в лодку.
Эрик увлеченно наблюдал за тем, как Нурдстен зажигает паяльную лампу и греет мотор. Со второго раза двигатель завелся, и глухой стук, который к тому же отдавался во всем теле, распространился по деревянному остову лодки.
— Отдать швартовы! — крикнул смотритель Туре, сидевшей на самом носу. Эрик увидел, как его мама неуверенно встала и приподняла юбку, чтобы залезть на банку.
— Можно я? — крикнул он и подбежал к ней.
Даже стоя на банке ему пришлось приподняться на цыпочки, чтобы дотянуться до рыма на причале. Толстый канат был крепко привязан и не сразу поддался, но в конце концов Эрик торжествующе посмотрел на Нурдстена.
«Есть, капитан!» — хотел было крикнуть Эрик, как делали юнги в рассказах, которые он читал, но вспомнил дядюшку Лундберга и промолчал.
Вскоре Эрик сидел, подобрав ноги, на носу и следил за тем, как лодка, качаясь, рассекает волны. Это было настоящее приключение — слушать крик чаек, вдыхать соленый запах моря и плыть навстречу неизвестному.
Он впервые видел Линдхольменскую верфь вблизи. Корабли и краны оказались гораздо больше, чем он их себе представлял, сидя у крепости на Скансберьет. Удары молотков клепальщиков заглушали даже стук мотора. Этих звуков Эрик никогда раньше не слышал.
— Здесь работал папа, — крикнул он, указав на верфь.
Тура, сидевшая на корме рядом со смотрителем, его не услышала, но Бленда кивнула ему.
В следующую минуту показалась крепость на Скансберьет по ту сторону реки. Эрик вскочил и закричал:
— Я вижу Рулле! Он сидит на короне и смотрит на нас!
Он замахал руками с такой силой, что смотрителю пришлось сбавить скорость.
— Быстро сядь! — рявкнул он.
А потом повернулся к Туре:
— Детям еще многому надо научиться, и в первую очередь — поведению на борту.
Бленда сидела на средней банке, поникшая: она устала. Она и раньше плавала на лодке по реке и видела верфь вблизи. Папа дважды брал ее на Линдхольмен. В первый раз это было в воскресенье, в его выходной день. Он показывал ей большой слип, где строят суда. Слип напоминал ледяную горку, и папа рассказал ей, что судно ставят на специальную тележку, и когда постройка окончена, его просто спускают на воду по рельсам. Второй раз она попала на Линдхольмен во время забастовки. Папа и Оскар Лундберг взяли ее с собой на большой митинг, проходивший рядом с верфью. Ворота были закрыты, на верфь пускали только тех, кто хотел вернуться к работе. «Мы будем бороться дальше, мы не сдадимся!» — кричали папа и Оскар Лундберг.