Маяк и звезды
Шрифт:
Моряки были одеты в одинаковые синие костюмы, и Бленде сперва показалось, что они все похожи друг на друга. Но теперь она видела, что они совсем разные — и по возрасту, и по телосложению. Тот, что бросал ей веревку, был молодой, наверняка не старше двадцати, худой и невысокий. Другой — полный и краснолицый. У третьего было морщинистое лицо и седые волосы. Все трое говорили друг с другом на незнакомом языке.
Но четвертый мужчина, самый рослый, подошел к Бленде и на красивом гётеборгском наречии сказал:
— Спасибо за помощь. Это ведь
У Бленды словно гора с плеч свалилась, и она расхохоталась. Мужчина недоуменно посмотрел на нее.
— Да, конечно, — с трудом вымолвила она. — Простите меня, но я так обрадовалась, что вы заговорили по-шведски.
— Ты нас испугалась? — спросил мужчина. — Это мои товарищи, их не надо бояться. Сегодня ночью мы потерпели кораблекрушение, недалеко от Сэльбодарна. Если бы не маяк на Лилла Эйдершер, мы бы погибли. Наш капитан, он остался там, — мужчина кивнул в сторону открытого моря.
— На корабле? — спросила Бленда.
— В волнах. Его смыло за борт, когда сломалась большая мачта, и нам не удалось его спасти.
Бленда представила себе, как в волнах борется за жизнь человек, но волны одолевают его, и он медленно опускается на дно. Она содрогнулась.
— Это был парусник? — спросила она. — Это вы пускали ночью сигнальные ракеты?
— Да, это мы. Но похоже, кроме вас их никто не видел.
Он огляделся по сторонам.
— А где ваша лодка? Неужели кто-то вышел в море, чтобы нам помочь?
— Наша лодка в Гётеборге, — ответила Бленда. — Произошел несчастный случай, и они вынуждены были отправиться в город. Мама и… смотритель маяка.
— То есть вы тут одни?
Бленда кивнула.
— Но кто же зажег маяк?
— Мы. Эрик и я.
— Значит, это вы спасли нам жизнь, — сказал мужчина.
Он повернулся к своим товарищам и начал им что-то объяснять на незнакомом языке. Моряки переводили взгляд с него на Бленду, улыбались и кивали, и Бленда догадалась, что он передает им ее слова. Когда он замолчал, все трое подошли к ней и по очереди пожали ей руку. У старика в глазах блестели слезы.
Ладони у них были ледяные. Теперь Бленда видела, что потерпевшие крушение моряки дрожат на утреннем холоде, ведь одежда их насквозь промокла. И как она сразу об этом не подумала!
— Пойдемте, — сказала она. — Я провожу вас в дом, и вы согреетесь. Я дам вам сухую одежду.
Они пошли по узкой тропинке к дому: Бленда, за ней моряк из Гётеборга, а за ним — три его товарища. Эрик стоял у крыльца; со стороны казалось, что он немного напуган. Но высокий швед подошел к нему, положил руку ему на плечо и сказал:
— Спасибо, что вы зажгли маяк. Вы спасли нам жизнь.
Эрик просиял. А когда моряк пожал ему руку, так же торжественно, как только что Бленде, мальчик покраснел, и глаза его засветились.
Бленда поспешила разжечь плиту в кухне и камин в гостиной. Она поставила кофе и пошла за сухой одеждой. Сперва она достала из комода смотрителя носки и нижнее белье, по том сняла покрывало со стойки, на которую он вешал свои рубашки и брюки. Она нашла только две пары брюк, одни выходные черные, другие — синие, рабочие. Ничего не поделаешь, двоим придется сидеть в кальсонах, пока не просохнет их собственная одежда.
Рубашек у смотрителя было полно — он любил, чтобы у него всегда была чистая смена. Бленда вполне могла взять четыре рабочие рубашки, но потянулась к вешалкам с выходными белыми. Сначала она увидела три, но в глубине висела четвертая, та, которую она прожгла утюгом. Мама пыталась отбелить пятно, но след все равно остался. Ничего страшного, решила Бленда.
Они выстояли шторм и выжили. Они должны быть в белом.
В белом, как ангелы.
— Белые рубашки? — удивился высокий моряк, когда Бленда вернулась с сухой одеждой. — Что скажет твой папа, увидев, что мы взяли его лучшую одежду?
Бленде совершенно не хотелось объяснять, что смотритель ей не отец и даже не отчим. Она просто отдала им одежду и вышла на двор, чтобы дать им спокойно переодеться. Эрик остался в доме. Он уже разговаривал с иностранцами на каком-то самодельном языке. Бленда спустилась к мосткам и посмотрела на пришвартованную лодку. Она впервые видела спасательную шлюпку, но догадалась, что веревка, свисавшая вдоль борта, предназначена для того, чтобы упавший в воду мог держаться за лодку.
Только капитану это не помогло. Он погиб в волнах.
Когда она вернулась наверх, Эрик стоял со шведским моряком возле дома. На гётеборжце были рабочие брюки смотрителя и рубашка с пятном от утюга. Бленде стало немного стыдно. Ей бы хотелось, чтобы именно ему досталась рубашка без изъяна.
— Это я виновата, — сказала она, указав на коричневый треугольник. — Это я прожгла рубашку, когда гладила.
— Ничего страшного, — сказал мужчина и улыбнулся. — Знаешь, мои рубашки очень давно никто не гладил.
Его улыбка, глаза. Что-то в них было такое, отчего внутри нее разливалось тепло. Но не так, как с Акселем, по-другому. Такого она не испытывала очень давно. Она тайком разглядывала его. Сколько ему? Лет тридцать пять, может, чуть больше. Широкий в плечах, но худой. Светлые волосы, голубые глаза. У левого уголка рта небольшой шрам.
— Мы должны погасить маяк, — сказал Эрик.
— Да, точно, — отозвался моряк. — Мы сами погасим. К нашему приходу как раз и кофе, наверное, сварится.
Кофе! Бленда совсем о нем забыла! Но когда она открыла дверь в кухню, в нос ей ударил кофейный аромат, смешанный с приятным запахом жареной ветчины и мокрой одежды, развешанной на просушку. Краснолицый моряк стоял у плиты и что-то помешивал на сковородке.
Бленда нахмурилась. Неужели он взял ветчину из кладовки? Все же это не очень вежливо, хотя Бленда, конечно, понимала, что они изголодались. Но тут она заметила у плиты открытую жестянку с ветчиной, колбасой и сыром. Видимо, им удалось захватить с корабля немного провианта.