Меч Шаннары
Шрифт:
Горец вылетел из укрытия и оказался лицом к лицу с таинственным прохожим. Он занес меч и коротко приказал ему остановиться. Темная фигура пригнулась, готовясь отразить атаку, одним движением сильная рука выхватила откуда-то массивный железный предмет. Угрожающе блеснули шипы на боевой булаве. Через мгновение взгляды противников встретились, и руки, сжимающие оружие, тут же опустились. Крик неподдельного изумления сорвался с губ принца Лии:
— Гендель!
Балинор выступил из тени за спиной пришельца как раз в тот момент, когда ликующий горец с диким воплем подпрыгнул в воздухе и бросился обнимать приземистую крепкую фигуру с прямо-таки необузданной радостью. Принц Каллахорна с облегчением вложил свой гигантский меч в ножны и, пораженный, только качал головой и широко улыбался при виде впавшего в настоящий экстаз Мениона и отбивающегося от него, сердито бормочущего дварфа, которого все они считали мертвым. Впервые после их бегства из Вольфстаага через ущелье Ведьм Балинор ощутил, что удача все же у них в руках и они обязательно дойдут до Паранора и завладеют Мечом Шаннары.
Глава 14
Низкие тучи закрыли солнце. Густой туман повис на зловещих вершинах Зубов Дракона. Унылое, мутно-серое свечение разлилось по небу — гнетущий сумрак вместо ярких рассветных лучей. Злобные ветры носились средь голых скал, хлеща по каньонам и впадинам, немногочисленные растения, чудом укрепившиеся на склонах, клонились под их леденящими порывами, едва не ломаясь. Завывание ветра напоминало рев океана, бьющегося о берег, — густой гул окутывал вершины гор. Казалось, что это дрожит и рокочет сама тишина. Птицы взмывали ввысь и падали вместе с ветром, развеивающим их приглушенные крики. На этих высотах зверей было мало: только маленькие злые мыши ютились в трещинах скал да небольшие стада горных козлов показывались иногда вдалеке на крутых склонах. Жуткий холод пронизывал воздух. Вечные снега белели на остроконечных вершинах — даже в самое теплое время года температура здесь редко поднималась выше минус одного градуса.
Громоздящиеся друг на друга, неправдоподобно огромные горы, казалось, угрожали людям, решившим забраться так далеко. В это унылое студеное утро они как будто чего-то ждали. И путешественники никак не могли отделаться от свербящего чувства тревоги, что росло с каждым шагом. Но тревогу рождало вовсе не странное предсказание Духа Бремана и даже не предстоящий путь сквозь запретный Чертог Королей. Что-то еще поджидало их впереди, что-то коварное и терпеливое — мощная сила стихий, сокрытая до поры в этой бесплодной скалистой стране, исполненная мстительной ненависти к безрассудным путникам, отважившимся проникнуть в заповедные горы. Она как будто наблюдала за ними и ждала. Путешественники шли, растянувшись в одну линию, прямо на север. Ветер заставил их низко пригнуться, холод — поплотнее запахнуть шерстяные плащи. С каждым шагом становилось все труднее идти вперед: острые камни усеивали дно ущелья, прорезанное неприметными скрытыми трещинами. Откуда-то сверху на них то и дело обрушивались камни и грязь. Но что бы там ни таилось в зловещих горах, оно так и не вышло наружу, предпочитая ждать, пока ощущение его постоянного присутствия не сломит духовное сопротивление пришельцев. И вот тогда-то охотники станут добычей.
Это не заняло много времени. Постепенно сомнения, рожденные тайными страхами, стали настойчиво проникать в сознание усталых путешественников. Они не могли разговаривать — холод и рев нарастающего ветра разделяли путников. Странное чувство заброшенности и одиночества все нарастало, а вместе с ним росла и тревога. Только Гендель не проявлял никаких видимых признаков беспокойства, казалось, зловещая магия гор совершенно не действовала на него. Тяга к уединению, замкнутый, молчаливый характер давно закалили дух дварфа, а поистине чудесное спасение от гномов в ущелье Ведьм раз и навсегда излечило его от страха смерти. Он подошел к ней слишком близко, и только врожденный инстинкт самосохранения и привычка никогда не терять голову спасли Генделя от неминуемой гибели. Гномы наседали на него со всех сторон, с безрассудством отчаяния карабкались по крутым склонам. Ничто, кроме крови врага, не могло утолить их ненависти. Дварфу пришлось торопиться, он выбрался из ущелья, затаился в кустах на самой границе Вольфстаага и хладнокровно ждал, пока гномы растянутся по склону и приблизятся к его укрытию. Делом нескольких секунд было оглушить ничего не подозревающего охотника, быстренько поменяться с ним одеждой и во всю глотку завопить о помощи. В кромешной тьме, возбужденные погоней, гномы ничего не смогли различить, кроме плаща своей жертвы. Они разорвали на куски своего собрата и даже не поняли этого. Гендель скрылся и на следующий день спокойно прошел по ущелью. Он снова выжил.
Но ни долинцы, ни эльфы не были столь уверены в своих силах. Предсказание Духа Бремана просто оглушило их. Зловещие слова призрака повторялись, казалось, в самом завывании горного ветра. Кому-то из них суждено умереть. Да, предсказание звучало не так, но смысл его был слишком ясен. Никак невозможно смириться со столь жестокой судьбой. Они обязательно что-то придумают и сделают так, чтобы предсказание не сбылось.
Алланон тоже размышлял над событием в Сланцевой долине. Уже в сотый раз он возвращался к беседе с Духом Бремана, древнего друида, который обрек себя на бесконечные скитания по стране забвения. Правда, он еще может освободиться, но лишь тогда, когда кто-нибудь уничтожит его врага — Ведуна-Владыку. Но Алланона сейчас беспокоило не само явление блуждающего призрака. А то ужасное знание, не оставляющая надежд правда, тяжким грузом лежащая на его сердце. Задумавшись, он запнулся о каменный выступ и едва не упал. В сером небе пронзительно вскрикнул сокол, парящий в тумане над далеким хребтом. Алланон обернулся к своим спутникам. Дух Бремана сказал ему гораздо больше. Но он не открыл им, доверившимся ему, всей правды, как и не рассказал полностью легенду о Мече Шаннары. Глаза мага пылали бессильным гневом от сознания всей сложности положения, в котором он оказался. Он сам решил, что так будет лучше, и все-таки что-то его тяготило. Может быть, нужно открыть им истину… Они так много отдали уже, и это только начало… Алланон собрался было остановиться, но в последний момент передумал. Необходимость стоит иногда выше истины.
Серость рассвета медленно перетекала в серость полудня. Поход по Зубам Дракона все продолжался. Хребты и склоны сменяли друг друга с тоскливым однообразием, пока путешественникам не стало казаться, что они просто топчутся на одном месте. Суровые вершины громоздились на фоне туманного северного горизонта непроницаемой стеной камня. Путешественники вступили в очередное ущелье, петляющая тропа резко уходила вниз и терялась в густом тумане. Алланон повел их прямо в эту клубящуюся мглу, горизонт пропал, ветер умер в густом безмолвии. Стало вдруг очень тихо, так тихо, что, казалось, сама тишина ласково шепчет им робкие слова утешения. Путешественникам приходилось идти буквально на ощупь. Потом ущелье расширилось, туман немного рассеялся, и глазам открылся глубокий провал. Тропа закончилась.
Вход в Чертог Королей.
Величественный и пугающий. По обеим сторонам прямоугольного черного входа стояли на страже две чудовищные статуи, высеченные из камня. Они возвышались на добрую сотню футов на фоне темной поверхности скал. Каменные стражи — одетые в латы воины с суровыми лицами, неясные фигуры в глубоком сумраке гор. Они стояли, опираясь на громадные мечи, мощные руки сжимали громоздкие рукояти. Каменные лица раскрошились от времени и хлещущего ветра, но глаза до сих пор казались живыми. Путники, стоящие на пороге древнего чертога, чувствовали на себе пристальный каменный взгляд. Над входом в пещеру, в скале, были вырезаны три слова на древнем, давно забытом языке: предупреждение входящему, это — обитель мертвых. А за широким провалом пещеры — лишь чернота и тишина.
Алланон собрал своих спутников в тесный кружок.
— Много веков назад, еще до Первой Битвы Народов, загадочные жрецы, о которых теперь ничего не известно, служили темным богам смерти. В этих пещерах они хоронили монархов всех Четырех Земель, вместе с их семьями, слугами, ценностями, утварью и оружием. Только жрецам дозволялось видеть захоронения мертвых правителей. Из всех остальных, зашедших сюда, никто не вышел назад, так говорит легенда: только мертвые могут спокойно бродить по этим пещерам. Со временем мрачный культ исчез, но зло, поселившееся в Чертоге Королей, обитает здесь и теперь, слепо служа жрецам, чьи кости уже много веков как вернулись обратно в землю. Немногие прошли…
Он замолчал, заметив в глазах своих слушателей невысказанный вопрос.
— Я был в Чертоге Королей и вышел оттуда. В наш век — я один. И теперь — вы. Я — друид, последний на этой земле. Как Брона, как потом Бреман, я изучал колдовское искусство. Я — чародей. Конечно, я еще не достиг мощи Властелина Тьмы, но провести вас через эти пещеры на ту сторону Зубов Дракона я могу.
— А дальше? — Тихий вопрос Балинора долетел из тумана.
— Узкая тропка по скалам — люди ее называют Драконий Гребень — выведет нас из горной страны. А дальше до Паранора — рукой подать.
Нависла неловкая долгая тишина. Алланон знал, о чем думают его спутники, однако продолжил как ни в чем не бывало:
— Там в пещере — тоннели и залы. Настоящий лабиринт для того, кто не знает пути. Некоторые — опасны, некоторые — нет. Очень скоро мы выйдем к тоннелю Сфинксов. Это каменные статуи, огромные, как стражи у входа. Стоит лишь посмотреть им в глаза, как обратишься в камень. Поэтому вам придется завязать глаза, и вдобавок вы свяжетесь веревкой друг с другом. Все свои мысли вы должны сосредоточить на мне, иначе воля сфинксов, их мысленный приказ заставит вас сорвать повязку и взглянуть им в глаза.