Меч Вайу
Шрифт:
Огонь охватил кучу сушняка в мгновение ока. Тимн, не оглядываясь, припустил бегом к своему скакуну. Приладив к седлу оружие соплеменников и бандитов, кузнец поскакал к лесу. Дымный столб поднялся к грозовому небу.
Остолбеневшие от суеверного ужаса лазутчики, возвращавшиеся во главе передового отряда сармат, даже не пытались молить о снисхождении, когда военачальник-аорс в ярости хлестал их боевой нагайкой со свинцовым наконечником. Замысел внезапного нападения на Атейополилс не удался. Но Дамаса это уже не могло остановить.
Первая стычка для сколотов закончилась
Войска встретились в двух днях пути от Старого Города. Это место было заранее облюбовано Марсагетом, на этот раз изменившего обычной тактике боя сколотов из-за малочисленности своих отрядов. Поле предстоящего боя бугрилось невысокими холмами, кое-где зеленели маленькие рощицы, темнели провалы оврагов. Марсагет надеялся, что тяжелая конница сармат на такой пересеченной местности потеряет свое преимущество.
Время уже было вечернее, когда обе противоборствующие стороны сблизились. Из-за позднего часа боевые действия были отложены до утра, и только самые нетерпеливые воины показывали свою удаль в коротких жарких поединках один на один. И с той и с другой стороны запылали костры, готовились в ночной дозор боевые охранения, воины приводили в порядок оружие и амуницию.
Абарис, сгорая от возбуждения, пожирал глазами сражающихся удальцов, с визгом и криками носившихся в степи. Меченый стоял рядом с юношей, посмеиваясь при виде порывов своего воспитанника вопреки запрету Марсагета принять участие в поединках. Но вскоре он начал хмуриться, горяча жеребца: широкоплечий языг в дорогом панцире праздновал уже вторую победу.
Вот он снова пустил коня в галоп, и тяжелое длинное копье воткнулось в грудь сколота с такой силой, что того словно ветром сдуло с седла, и он затих на земле, кровеня траву.
– И-и-еа-ах! – дикий вопль Меченого заставил вздыбиться жеребца Абариса; рванув поводья, ста- рый воин наметом поскакал вперед, где языг с хохотом показывал обозленным донельзя сколотам голову их товарища.
– Куда! Назад! Меченый, стой! – закричал Марсагет, в это время беседовавший неподалеку с Радамасевсом.
Но старый воин, видимо, уже ничего не слышал; да и возвратиться мешали гордость и ненависть к врагам, клокотавшие в груди.
Языг заметил Меченого и припустил ему навстречу. Три победы заставили его забыть об осторожности, хотя он и видел, что новый противник, не в пример первым, принадлежит к знати: боевой конь Меченого хороших кровей и дорогое оружие, которые не по карману простому воину, указывали на это.
На этот раз языг встретил достойного противника: копье пронзило пустоту, потому что Меченый молниеносно нырнул под брюхо жеребца, а затем, снова забравшись
Мечи, сталкиваясь, роняли на землю россыпи ярко-желтых искр, и долго ни один из них не мог найти брешь в защите соперника.
Тем временем два сарматских воина, до этого безучастно наблюдавшие за поединком, начали не спеша приближаться к месту схватки, старательно маскируя свои намерения под видом полного безразличия к происходящему. Абарис первым заметил этот коварный маневр. Он пустил коня вскачь в тот момент, когда сарматы, уже не таясь, помчали к Меченому. Сын вождя правильно оценил создавшееся положение: помочь военачальнику сколотов, увлеченному поединком, мог только он, так как был ближе всех к месту схватки; его великолепный породистый жеребец мгновенно развивал очень высокую скорость в отличие от низкорослых лошадей простых воинов- сколотов, чрезвычайно выносливых в беге, но медленно набирающих ход.
Меченый увидел новых врагов, только когда аркан прижал его руки к туловищу. Но сдернуть его с коня сармат не успел: Абарис полоснул акинаком по аркану и словно ястреб налетел на опешивших от неожиданности воинов. Один из них попытался было достать его коротким копьем, но смертоносные молнии двух акинаков в руках Абариса заставили дрогнуть сармата, и в следующий миг холодное железо клинка до половины погрузилось ему в горло. Второй в испуге шарахнулся в сторону, и пока он разворачивал коня, Абарис метнул дротик, притороченный к седлу.
Тяжело раненный сармат хотел ускакать в свой лагерь, но теперь уже роли поменялись: искусно брошенный Абарисом аркан захлестнул его поперек туловища, и торжествующий юноша потащил поверженного по степи.
Меченый, добавивший к своим шрамам еще один, от языга, рубился с таким бешенством, что его противник начал помышлять о бегстве. Тем более, что на подмогу Меченому поспешил Абарис, налетевший на языга сбоку.
– Оставь! – захрипел Меченый, и Абарис отвернул коня в сторону; он понял: самолюбивый.
Меченый не желал делить победу даже со своим любимым учеником.
Неожиданно Меченый изменил тактику: на очередном развороте, перехватив меч левой рукой, правой он со страшной силой метнул боевой топор. Удар пришелся в голову языга; тот зашатался в седле, теряя сознание; и следующий удар, уже мечом, довершил начатое – мертвый противник.
Меченого завалился под копыта коня…
Сколоты ликовали. Сияющий Абарис и хмурый, но в душе довольный Меченый спешились и, не сговариваясь, по старинному обычаю, швырнули головы врагов под ноги Марсагету.