Меченные проклятием
Шрифт:
Она оглянулась, ища взглядом кого-нибудь из своей земледельческой семьи, но за ними ехали Тигон и Шард, огоулграты, а ближайшие Тарны были слишком далеко, чтобы их окликнуть.
– Значит, вскоре нам могут повстречаться местные жители. Так расскажи мне о Рарагаше.
– Так, правда, рассказывать особенно нечего. В дни Империи, полагаю, весь кратер был своего рода огромным парком, но с тех пор ухаживать за ним было некому, и теперь это снова лес. Большие дома еще стоят, и люди живут главным образом в них. Правительства, кроме Академии, никакого нет.
Она все еще расчетливо не говорила ничего определенного.
– Ну а Академия?
– Академия существует больше в мечтах, чем на деле, - множество старинных книг и горстка людей, все еще пытающихся наставлять в том, в чем наставляли их самих. Вот и все. Великолепная статуя императора Лоссо Ломита, ее основателя. Как, по-твоему, Раксал не сможет продвигаться быстрее, если мы переложим часть поклажи на лошадей?
– Наверное, нет. А что вы все едите?
– Есть поля. Скот. Торговля. Речки изобилуют рыбой. Мы едим много рыбы.
– Откуда берутся деньги, чтобы платить торговцам?
– Наверное, деньги приносит лазарет.
– Джасбур сморщила нос.
– Почему бы тебе не спросить Тибала Фрайнита?
Гвин уже пыталась - и не один раз.
– Потому что он сжимает губы даже крепче, чем ты. Расскажи про него.
– Я, честно, не знаю о Тибале почти ничего, - призналась Джасбур, сверкнув своей улучшившейся улыбкой.
– Видела его в Рарагаше, но мы почти не разговаривали. Он - шуулграт в совете, и значит, его уважают.
– Кто?
– Другие шуулграты. Из этого, возможно, следует, что он наименее сумасшедший из них всех. Я знаю, что Проклятием он был помечен еще мальчиком, а дети приспосабливаются лучше.
– А зачем он отправился в Далинг?
– Хотела бы я знать!
– Джасбур ядовито засмеялась.
– Как Лабранца Ламит. Хотя "зачем" для шуулграта большой роли не играет. Ты и я предпринимаем что-то, чтобы улучшить свое будущее. Он знает будущее и поступает, как поступает, поскольку поступить иначе равносильно самоубийству.
– Он говорит, что это важно - чем бы "это" ни было.
– Наверное. И Лабранца думает так же, но не знает, почему это важно. Если ты правда хочешь понять шуулгратов, Гвин-садж, так спроси Тибала вот о чем. Его друг, шуулграт Огилин, предвидел что-то страшное, не знаю что. И попытался это отвратить. Он изменил будущее и лишился рассудка. Так вот: когда это произошло, видел ли Тибал, как будущее изменилось, или он знал об этом заранее?
Снова она увертывается! Но прежде чем Гвин нашлась что сказать, сзади донеслись крики. Последние всадники остановились. Они спешивались. Они звали ее. Что-то не так! И, повернув Утреннюю Звезду, Гвин галопом помчалась туда, узнать, в чем дело.
36
– Что случилось?
– закричала Гвин, скатываясь с седла и чуть не упав. Занион держал под уздцы Грома. Толпа расступилась, и она увидела Булриона: он лежал ничком на траве, видимо, без сознания. Гвин опустилась возле него на колени, и кольцо людей и лошадей опять сомкнулось вокруг них.
– Он вдруг стал падать из седла, - сказал Джукион.
– Я едва успел его подхватить.
– Булрион, любимый!
Он тихо застонал. Его лицо было серым и липким от пота, дыхание неровным и хриплым.
– Где Ниад?
– сказал кто-то.
– Позовите ивилгратку.
Балахон Булриона был пропитан кровью и прилип к его спине. Гвин заглянула под него. Поясница ее мужа представляла собой сплошную гнойную массу лопнувших волдырей. И эта масса разрасталась на глазах.
– Позовите целительницу! Приведите Ниад!
– раздавались крики в толпе.
– Нет!
– Гвин вскочила на ноги. Ее всю трясло от ярости.
– Это ты сделал!
– крикнула она Мандасилу.
В широкополой зарданской шляпе и с черной щетиной на лице ивилграт был уже не похож на жителя Далинга. Он был крупный парень, но рядом с громадными Тарнами казался коротышкой. Мандасил глядел на Гвин, злобно скривившись и негодующе сверкая черными глазами.
– Я не хотел. Ты же знаешь, что я не властен над собой.
– Врешь, властен! И ты можешь его вылечить!
– Не могу!
– Мандасил с опаской огляделся.
– И ты не можешь меня заставить. Я - ивилграт. Того, кто ко мне притронется...
Гвин изо всей силы ударила его носком сапога по колену. Он с криком схватился за ногу.
– Очисти ему спину!
– крикнула она.
Из толпы раздались крики протеста. Громче всех возражал Возион. Но Гвин не обращала на них внимания. Заметив, что все еще держит в руках хлыст, она с размаху стегнула Мандасила. Он закричал, отшатнулся и схватился за меч. На его груди вспух красный след. Джукион и Занион схватили его за руки.
Гвин опять хлестнула его.
– Очисти ему спину!
– вопила она.
– Немедленно его вылечи, а не то...
– Она повернулась к Полиону.
– Дай мне меч.
Побелевший Полион начал вынимать меч из ножен, но остановился, бросив опасливый взгляд на Возиона.
– Я наведу на тебя порчу!
– завопил Мандасил, корчась в сильных руках Тарнов.
– Я вас всех изуродую!
Гвин подняла хлыст.
– Или ты сейчас же вылечишь Булриона, или - клянусь!
– я раскромсаю тебя на куски!
Лицо Мандасила искривилось в плаксивой гримасе.
– Я не умею! Я не виноват, что я меченый. Я что, просил сделать меня ивилгратом?
– Из глаз у него лились слезы, и он рвался из рук Тарнов, которые, повинуясь приказу Гвин, крепко его держали.
– Я вас всех сгною!
– Не посмеешь!
– рявкнула Гвин.
– Поверните его ко мне спиной! Посмотрим, как на него подействует хорошая порка.
Она сама не знала, выполнит ли свою угрозу. Но Джукион и Занион выполнили ее приказ и повернули Мандасила к ней спиной. Это удалось им не сразу, потому что Мандасил не был обделен силой и бешено сопротивлялся.