Меченные проклятием
Шрифт:
– Даю тебе последнюю возможность, - сказала Гвин.
– Хорошо! Хорошо, я попробую!
– Отпустите его.
– Гвин отступила назад, наполовину ожидая, что Мандасил выхватит меч, но тот упал на колени рядом с Булрионом.
Гвин постучала ему по плечу ручкой хлыста:
– Давай!
Мандасил тупо смотрел на изъязвленную спину Булриона. Он вытер ладони о штаны. Слезы градом катились у него по лицу.
– Я не знаю, что делать. Он может умереть. Я тут ни при чем. Я только сделаю хуже.
"Хуже" означает, что Булрион умрет.
– Лечи!
Гвин краем глаза заметила, что притащили Ниад. Может быть, Ниад и сможет помочь Булриону, но угрозы Мандасила - дело серьезное. Его надо каким-то образом привести в покорность. Иначе будет плохо всем. А он не шевелился.
Гвин взмахнула хлыстом и изо всех сил ударила ивилграта по спине. Он заорал, но не посмел даже потянуться за мечом - только пригнулся к земле. Гвин чувствовала, что окружающие ее Тарны, оправившись от первоначального шока, начинают негодовать.
– Прекрати, - сказал Возион.
– Это несправедливо.
"Голос!
– подумала Гвин.
– Скажи, что мне делать?"
Ударь его еще раз.
– Вылечи его!
– закричала Гвин.
– Живо!
И она снова ударила Мандасила. Ей стало нехорошо от звука хлыста, рассекающего кожу. Мандасил протянул руки вперед и накрыл ими отвратительную язву на спине Булриона. И застыл в этой позе, рыдая.
– Думай, Мандасил! Думай о том, чтобы его вылечить! Или ты его вылечишь, или сейчас же умрешь!
Гвин постучала ручкой хлыста ему по шее. Потом окинула взглядом обнаженные торсы и затененные широкополыми шляпами бородатые лица, на которых был написан ужас. Позади людей виднелись лошади. Пот катился ей в глаза. Она сама не знала, сделает ли то, чем угрожает. И даже если захочет сделать, позволят ли ей Тарны. До сих пор они поддерживали ее во всем, но вряд ли они допустят, чтобы она убила человека - не в пылу битвы, а в наказание за проступок.
"Неужели все это на самом деле происходит со мной?"
– Бесполезно, - простонал ивилграт.
– Я не знаю, что надо делать.
Он поднял руки, и в горле у него как-то странно булькнуло Толпа ахнула. Те места на спине Булриона, над которыми он держал руки, были покрыты гладкой здоровой кожей. Можно было различить очертания всех его пальцев - словно он прижал руки к мокрому песку: остров здоровой розовой кожи в море гноя и крови.
– Ага!
– хрипло сказала Гвин.
– Получилось-таки! А теперь доведи дело до конца.
Она с торжеством оглядела окружающих, предполагая увидеть радость и восхищение. Но увидела только страх. Гвин показалось, что ее сейчас вырвет - наступила реакция на сверхчеловеческое напряжение. У нее тряслись руки.
– Их надо держать в ежовых рукавицах, - сказала она, но в ответ никто не улыбнулся.
Булрион застонал. Гвин опустилась на землю и вытерла ему лоб. Язвы на его спине исчезли, осталось лишь пятно слегка воспаленной кожи.
– Булрион!
Он открыл глаза и облизал губы.
– Как хорошо, - пробормотал он.
– Совсем не больно.
– Старый ты дурак! Ну почему ты никому ничего не сказал? Надо было дождаться, пока потеряешь сознание?
Мандасил убрал руки и сел на траву.
– Кажется, все прошло.
Он глядел на Гвин с изумлением и страхом. Его веки распухли, слезы все еще блестели в щетине на лице. Он потер ушибленную Гвин ногу, потом рубец у себя на груди.
– Да, все прошло. Спасибо.
Он хотел ответить, но лишь что-то промычал и умолк. У него дрожали губы.
– Не так уж все плохо, - сказала ему Гвин.
– Конечно, никто не станет просить, чтобы его сделали меченым, но не так уж все ужасно. Ты можешь теперь сделать людям много хорошего. И, наверно, станешь очень богатым.
Мандасил был примерно одного возраста с Гвин, может быть, немного моложе, но он или никогда не отличался умом, или болезнь и превращение в меченого не дали ему достичь Умственной зрелости. Почему он стал каменщиком? Потому что его отец был каменщиком или потому, что у него всегда было много силы и мало ума?
– Только не вздумай использовать свое воздействие для достижения власти, Мандасил. Поставь его на службу людям. Не надо грозить и издеваться. Тебе самому будет хуже.
Он неуверенно кивнул. Гвин сама себе удивлялась: ишь какую проповедь прочла! Она не вполне верила своим собственным словам. Если Мандасил ей поверит, ему станет легче, Может быть, в ее словах даже есть большая доля истины.
Красные рубцы на его коже мучили ее совесть.
– Ниад, - сказала она, - я рассекла ему кожу. Помоги ему, пожалуйста.
Булрион перекатился на спину и сел, крякнув от натуги. Он оглядел стоявших вокруг, потом посмотрел на Гвин. Когда он увидел рубцы на спине Мандасила, у него изумленно расширились глаза.
– Что тут произошло?
– Ты нас ужасно напугал. Теперь все в порядке.
Булрион поднял шляпу, отряхнул ее о колено и надел на голову.
– Ну и прекрасно, - сказал он.
– Возион, что случилось?
– Я и сам точно не знаю, - ответил тот.
У него за плечом виднелась ухмыляющаяся физиономия Тибала. Опять скалится!
– Это - судьба, - сказал чей-то голос.
Все повернулись и воззрились на Ордура. Он испуганно заморгал. Гвин вскочила на ноги, опередив Булриона.
– Что ты этим хочешь сказать?
– сказала она, подойдя к Ордуру. Объясни.
– Ничего особенного, Гвин-садж.
Он сделал шаг назад. Так вот что имела в виду Джасбур! Ордур со вчерашнего дня сильно изменился: его лицо похудело, в нем появились твердость, уверенность в себе. Он, видимо, уже не так глуп, как был раньше, но пока еще не отличается могучим интеллектом. Гвин решила, что сумеет вытянуть из него истину - если ей не помешают.