Мед.ведь.ма
Шрифт:
— Я бы сам поехал, Чживон, но как я объясню отцу, что оставил в Сеуле Бёль? Он знает, что я никогда бы не доверил её кому-либо, да и сам бы мне запретил подобное. Мне придётся сказать ему правду, что Бёль похитили, а отец моментально обратится за помощью к Джиёну, он не поймёт, что этого делать нельзя, он верит в Джиёна, как в неприкасаемого авторитета и считает, что тот разрулит всё. В итоге я останусь без сестры, а <i>эти</i>, - снова не зная, как их обозвать, выделил интонацией БиАй, — останутся без информации.
— Что же делать?
— Отправить остальных… Чжунэ, Чжинхвана, Юнхёна.
— Чёрт, я должен был бы сам это всё решить! — прозвучало как жалоба кому-то, кто был рядом с Бобби в эту минуту. БиАй понимал, что из их компании самые ловкие именно они, но ни тот, ни другой не мог прибыть в Сингапур, не вызвав подозрений и кривотолков. И последствий, что самое нежелательное.
— Пусть парни разузнают всё, что да как, а мы с тобой потом вступим в дело, не волнуйся.
— Ты позвонишь им?
— Как раз завтра с ними встречаюсь на баскетбольной тренировке, там всё и скажу.
— Хорошо, тогда перезвоню тебе завтра или послезавтра.
Друзья распрощались и Ханбин, ещё некоторое время крутивший в голове короткий разговор и то, как можно было бы обмануть поймавших их на удочку негодяев, постепенно вернулся к реальности, к тёмной кухне, освещённой только надстольной холодной подсветкой, потому что ему не захотелось включить верхний свет. Эти мерзавцы забрали у него всё, всё о нём знали. И о Хёне? Чёрт! Чёрт, чёрт, они ведь и на неё могут покуситься! БиАй спешно достал мобильный и набрал свою девушку. Он не называл её так для себя, ни невестой, ни пассией. Просто Хёна. Но и без определений и лишней терминологии он ощущал её своей от начала и до конца.
— Да, БиАй? — подняла она быстро, и он немного успокоился.
— Закончила занятия?
— Да, иду на автобусную остановку.
— Куда собираешься? — ехидно спросил Ханбин просто так, из привычки своего гадского характера, хотя знал ответ, и делать вид, что могут быть варианты, можно только ради шутки.
— Домой, — любая другая бы сказала так же язвительно в ответ «куда же ещё?», но не Хёна, понимающая, что молодому человеку и так тяжело. Он страдает из-за сестры, зачем ему досаждать? Впрочем, в другие моменты, более беззаботные и безпроблемные, она бы тоже над ним не стала подтрунивать.
— Приезжай ко мне, — скоро и немного смято пробормотал Ханбин. — Бери такси, и приезжай, чтобы быстрее.
— Я… — Неизвестно, что на этот раз послужило причиной замешательства, очередное удивление от того, что её пускают в дом, или от того, что БиАй стал нуждаться в ней так часто? Но столичный мажор решил всё по-своему, мысля капиталистически и зная, что девушка из почти откровенно бедной семьи:
— Я встречу тебя у подъезда и оплачу, теперь проблем нет? Жду, — не стал он слушать ответа и положил трубку. Несмотря на весь гонор и показное хладнокровие, стало как-то теплее от того, что есть, кого позвать в любое время дня и ночи, и этот кто-то будет не посторонним, а любящим его человеком.
***
Дождь с утра зарядил мощный, промочил всё насквозь и не желал успокаиваться, пока немного не утихомирился к полудню. Не прекратившись полностью, он с переменным напором капал и лил, тёк и накрапывал, стуча за окнами, по крышам и по зонтам прохожих, которых делалось всё меньше, потому что праздные гуляки разбежались от непогоды. Джинни с Шугой тоже не пошли гулять, к огорчению первой и радости последнего. Девушка пыталась вытащить его на улицу и пройтись, потому что терпеть не могла долго сидеть на месте, а молодой человек так утомлялся за время отлучек по делам золотых, что обожал покой в четырёх стенах. И хотя последние полмесяца он нигде не был, кроме дома и больницы, всё-таки Юнги было в удовольствие поваляться на постели лишний денёк. Приглушенно болтая о чём-то, они с Джинни лежали на его кровати, не обращая внимания на присутствие в квартире других парней: Чонгука, Чимина и Тэхёна. Ничего предосудительного они не делали, не раздевались и не забирались под одеяло, всего лишь лежали бок о бок, изучая приподнятые ладони друг друга, то похихикивая, то переходя на более серьёзные и лиричные ноты. Сестра Намджуна в честь выздоровления возлюбленного подарила ему новую футболку с надписью «рафинированный», взамен старой, которую он любил до жути и порвал летом в горах, заносив до ветхости. Юнги млел и не замечал ничего вокруг.
Ви возился с обедом, уже не оспаривая поочередность и дежурство по «столовой», все знали, что еда у него получается лучше, да он и не против ею заняться. Чимин смотрел телевизор в зале, а Чонгук развешивал выстиранные вещи, мельтеша перед ним из ванны на балкон** и обратно. Никто из золотых не смущался присутствия представительницы женского пола в их «коммуналке», сестра Намджуна давно была и им всем как сестра, поэтому трусы, носки, джинсы и майки беззастенчиво закидывались на сушилки и верёвки, маяча перед взорами тех, кто вошёл бы в зал. Чонгук вообще был противником того, чтобы менять их быт, если сюда стала приходить девчонка. Это мужская цитадель, так что если заявилась — изволь соблюдать местные правила холостяцкой берлоги. Когда Юнги попытался что-то обустроить в их спальне по-другому, создать какой-то уют, потому что «Джинни же приходит», Чонгук чуть не дал ему по рукам. Нечего тут под девчонок подстраиваться! Он гордился тем, что они всё делали сами, обходились без женщин, готовили, стирали, гладили, убирались. Всё, как в Логе, где они воспитались. Юноша впитал в себя не только учение монастыря, но и его обычаи, распорядки, устройство каждодневных дел, вплоть до принятия душа: не дольше десяти минут, вода холодная, полотенце жёсткое, никаких гелей для душа, только мыло. Мужики они или нет? Ему всё это нравилось, ему было комфортно жить именно так, вроде бы по-казарменному, а вроде бы и по-домашнему. Без наносных и ненужных мелочей, о которых так пеклись женщины, жить было как-то просто и легко.
У Чимина просигналило сообщение на телефоне, он внимательно прочёл его, хотя там было всего два кратких и конкретных предложения, и, когда Чонгук, с опустошенным тазиком, собирался пробегать в третий раз мимо, товарищ его окликнул. Младший остановился, вопросительно кивнув, от чего его чуть намокшая чёлка колыхнулась, упала на глаза, и её пришлось отвести в сторону сухим изгибом локтя, потому что до него руки были тоже мокрыми.
— Хоуп написал, — шёпотом сообщил Чимин, чтобы не услышали Шуга с Тэхёном. — Просит приехать к нему.
— Неужели, наконец-то, мы сдвинемся с мёртвой точки? — оживился Чонгук. — Поехали!
В апартаментах Чон Хосока, куда золотые добрались не на метро, или другом общественном транспорте, а с помощью системы подземного лабиринта под городом — так им удавалось не быть замеченными в связях друг с другом, — уже ждали сам Хоуп и Ёндже, явно долго обсуждавшие что-то до этого; между ними стояли две опустевшие чашки из-под чая, задвинутые за два полупустых бокала красного вина. Тема непростая, без подзарядки не шла к разрешению. А судя по тому, что использованную посуду не унесли, Ханы, супруги хозяина квартиры, дома не было.
Чимин и Чонгук, пожав им руки, присели напротив. Отказавшись от выпивки, они не собирались надолго втягиваться в беседу, обоим хотелось поскорее получить задание и двинуться в путь. Но всё было не так-то просто.
— В общем, дело обстоит так, — начал Хосок, — Бобби согласен ехать, но утверждает, что в Сингапуре помочь ничем не сможет, потому что те источники информации, что у него есть, мы использовали дистанционно — они ничего не дали, а других у него нет. Кроме того, он считает, что Дракон способен его там пристрелить.