Медиум
Шрифт:
Затем я коротко пересказал содержание беседы, которую я имел «удовольствие» вести с неким капитаном Андреевым.
— Хм-м-м… — Дамир задумчиво поскреб подбородок. — Он что, так и спросил про твои разговоры с мертвыми?
— Почти дословно.
— Знаешь, Серега, — по Дамиру было видно, что он колеблется, но чувство вины пересиливает чувство долга, — я не должен тебе этого говорить! Но и промолчать не могу. Когда завалили Свиридова, в больших кабинетах поднялся настоящий шторм! Не знаю, какими правдами и неправдами старый хрыч урвал это дело для нашего ведомства,
Наступила минутная пауза. Каждый думал о своем.
— Сергей, — отвлек меня от тяжелых мыслей Галиуллин, — а у тебя не возникло впечатления, что этот Андреев тебя специально выводил из себя?
— То есть?
— Да то и есть. Не забывай, с кем ты имеешь дело. У ФСБ полный штат квалифицированных психологов, а ты личность известная. Если ты попал в их поле зрение, то будь уверен, твой психологический портрет уже составлен, а этот Андреев лишь инструмент, который должен добиться от тебя нужных реакций.
Хм-м-м… а в этом что-то есть. По крайней мере, это бы объяснило те эмоции, что я улавливал от капитана ФСБ во время разговора. А точнее, их отсутствие. Он просто был незаинтересован в том, что говорил, и лишь ответ на его последний вопрос заставил его «загореться» удовлетворением. Даже на раздражение мне удавалось выводить его с трудом. Но, в конечном итоге, расчет их психологов оправдался? ФСБ услышали от меня то, что хотели услышать, или неизвестный для них фактор в виде моего ускорения, который дал мне прекрасный шанс как следует обдумать свои слова, сломал их всю их схему?
— Не знаю, Дамир… — вздохнул я, устало потирая глаза. — Вся эта история насквозь воняет дерьмом, в котором мне совершенно не хочется мараться.
— Понимаю, старина… извини, что так получилось. Не думал, что у нас крыса завелась.
— Крыса? Думаешь, в ФСБ кто-то сливает информацию?
— Ну а как иначе они могли узнать о нашем небольшом сотрудничестве? Я говорил лично с Суховым, и больше эту тему ни с кем не обсуждал.
— Кстати, об этом старом козле. — Небольшая догадка мелькнула где-то на задворках моих мыслей, норовя ускользнуть от тщательного обдумывания. — Дамир, а скажи честно, ты действительно сам предложил ему привлечь меня к участию?
Галиуллин было вскинулся, чуть ли не обижено, но потом почему-то задумался.
— Я же сказал чт… погоди-ка! Да он же еще в первый день на оперативном совещании вроде как в шутку заявил, мол, жаль, что у самого Свиридова уже ничего спросить не можем. Да чтоб меня в ППС отправили, если это не было сказано персонально для меня! Вот бара-а-а-н!
Дамир хлопнул себя ладонью по лбу.
— Да этот же старый кукловод уже изначально на тебя планы имел, Серёг!
Ну вот, теперь похоже на правду. А Дамир, наивная душа, сходу в расставленные сети влетел, и сам запутался, и меня затащил. Эх ты, Галиуллин, а еще оперуполномоченный…
— Дамир, не откажешь в просьбе?
— Все что угодно, Секирин. Я тебя
— Ты, старик, знаешь ведь, что я в органах работал, что называется, «в поле» только с одним тобой?
Галиуллин серьезно кивнул.
— Ну, предполагал.
— А значит, что никто кроме тебя не видел меня непосредственно за работой.
— Погоди, а твои клиенты? Ты ж половине Москвы свои спиритические услуги оказываешь!
— Это другое. Там я говорил с их родственниками, да и то, больше на бытовые темы. Вот ты смотрел кино «Менталист»?
— Э-э-э… что-то не припомню такого.
— Ну так я тебе расскажу. По сюжету, главный герой великолепный аналитик, способный подмечать такие мелочи, что выводы, которые он делает, больше похожи на магию, чем на дедукцию.
— Пф-ф! Ни что не ново под луной. Уж Шерлока Холмса у Конана Дойла я читал. Этой литературной идее уже за сотню лет давно перевалило.
— Именно. Здесь там же концепция. Только герой из фильма одно время вполне успешно притворялся ясновидящим. Общаясь с людьми, наводящими вопросами, полуутверждениями и недомолвками выманивал из людей крупицы информации, делая на их основе предположения, он создавал иллюзию того, что действительно общается с их покойными родственниками. Понимаешь, к чему я клоню?
— Вроде понимаю, но предпочту услышать прямо. А то мало ли, я не о том думаю.
— Как скажешь. В общем, я хочу, чтобы все те, кто будет мной интересоваться, считали меня таким же ловкачом, и не более.
Теперь Дамир мою мысль уловил верно.
— Ты полагаешь, что и ко мне кто-нибудь наведается, расспрашивая о тебе?
— Ну, — пожал я плечами, — по крайней мере, нельзя с уверенностью утверждать, что этого не произойдет.
— Сергей, почему ты задумался об этом спустя столько лет?
Я посмотрел на своего приятеля, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Судя по легкой дрожи недоумения, исходящей от него, он действительно не мог понять.
— Да потому, — стал я повторять свои недавние размышления на этот счет, — что до тех пор, пока я играл с вами в игры, помогая ловить мелких сошек, да окучивал богачей, выманивая их звонкие шекели, я не был никому опасен. Даже если я действительно способен говорить с мертвецами, то в этой своей песочнице я мало для кого представлял интерес. А теперь, когда меня подтянули в «высшую лигу», я могу стать фактором риска для очень многих влиятельных персон. И я очень хочу, чтобы все эти персоны успокоились, считая меня жуликом, актером, фриком, да кем угодно!
— Я понял тебя, — Галиуллин напряженно сложил руки перед лицом, — Серёга, можешь на мой счет не сомневаться. Даже если сам президент будет у меня спрашивать, ни одного конкретного случая не расскажу.
— Спасибо, Дамир, рассчитываю на тебя.
— Но, погоди, а как же все те дела, где ты засветился? Там же рапорты, объяснения, протоколы — все записано и есть в архивах. Как с этим быть?
— А ты что, — удивился я, — в рапортах писал о том, что в ходе разговора с покойным удалось выяснить…?