Медноголовый
Шрифт:
— Полноте, сержант. — укоризненно прервал его Старбак и улыбнулся Ивзу, — Вам известно, кто следует за нами по пятам?
— Кавалерия.
— А за нашей кавалерией?
— Янки.
— Да врежь ему, капитан. — не вытерпел сержант.
— Отцепись ты от меня! — взвизгнул Ивз, приободрённый уважительным обхождением офицера и явным сочувствием со стороны собратьев по несчастью, громким шёпотом обсуждавших бессмысленную злобу Труслоу и благородное воспитание офицерика.
— Вам известно, что янки сделают с вами, Ивз?
— Мне всё равно, капитан.
Старбак кивнул и уточнил:
— То есть, что бы они с вами ни сделали, это лучше, чем напрячься и заставить себя продолжать движение?
— Да.
Остальные отставшие одобрительно зашептались. Они слишком устали, слишком промокли, слишком отчаялись, чтобы продолжать движение. Они хотели, чтобы их оставили в покое здесь у дороги, и мысль об отдыхе вытесняла страх.
— Что ж, — мягко произнёс Старбак, — в таком случае вы, конечно, можете остаться здесь.
Труслоу недовольно заворчал, другие солдаты встретили решение офицера одобрительными ухмылками, а Ивз, подбодрённый одержанной моральной победой, медленно встал на ноги.
— Есть, правда, один нюанс, Ивз. — любезно сказал Старбак.
— Э-э… Какой, капитан? — с готовностью отозвался Ивз.
— Вы, несомненно, имеете полное право оставаться здесь, сколько вам будет угодно. Но вот форма на вас и оружие, они же принадлежат правительству, не так ли? Мы же не можем позволить, чтобы они попали в лапы янки? Разве нет?
Натаниэль дружелюбно улыбнулся.
Ивз открыл рот, но не нашёлся, что возразить. Старбак повернулся к роте:
— Амос, Уорд, Деккер, ко мне!
Троим подскочившим он указал кивком на Ивза:
— Раздеть трусливого недоумка догола.
— Эй, вы не можете… — начал Ивз.
Старбак без замаха вбил ему в живот кулак и, когда парень согнулся, ударом снизу бросил его в грязь.
— Раздеть его! — повторил Старбак, — Догола ободрать!
— Иисусе! — придушенно пискнул кто-то из отставших, потрясённо наблюдая, как Ивза избавляют от униформы после того, как Труслоу с нескрываемым удовлетворением отобрал у него винтовку и амуницию.
Ивз закричал, что он передумал и догонит своих, но Старбак отдавал себе отчёт, что только жестокий пример одного может заставить шевелиться остальных. Ивзу просто не повезло оказаться именно этим одним. Ивз сопротивлялся, но легионеры роты «К», тычками и пинками усмирив его, сняли ботинки, ранец, скатку, затем брюки, мундир и рубаху. Ивз остался в несвежих подштанниках. Его шатало, кровь текла из разбитого Старбаком носа.
— Я могу идти, капитан. — всхлипнул Ивз, — Правда, могу…
— Подштанники долой. — холодно приказал Старбак.
— Да вы… Да вы что?! — отпрянул Ивз.
Роберт Деккер подставил подножку, а, когда тот упал, наклонился и ловко содрал с Ивза последнюю одёжку. Ивз, голый, слабо возился в грязи, а Старбак обвёл презрительным взглядом прочих отставших:
— Кто хочет остаться и поздороваться с янки, начинай раздеваться! Кто не хочет — вперёд, шагом марш!
Они все выбрали второе. Некоторые преувеличенно хромали, показывая, как им больно идти, и то, что отстали они не по своей воле. Старбак, словно размышляя вслух, громко сказал, что калеку раздеть легче, чем здорового лба, и его замечание мгновенно излечило хворых, кинувшихся чуть ли не бегом подальше от страшного капитана, распространяя до самой головы колонны слух о том, что в её хвосте движутся негодяи без сердца и жалости.
Ивз умолял вернуть ему одежду. Старбак достал пистолет:
— Убирайся на все четыре стороны.
— Вы не можете так поступить со мной!
Старбак выстрелил. Пуля расплескала грязь у белых, как рыбье брюхо, икр Ивза.
— Пошёл отсюда! — брезгливо приказал капитан, — Дуй к своим янки, бестолочь!
— Я найду тебя! — выкрикнул Ивз, убегая в сторону Манассаса, — Найду и убью, чёртов янки!
Старбак спрятал револьвер в кобуру и ухмыльнулся Труслоу:
— Как я уже говорил вам, сержант, доводы разума действуют порой лучше кулаков.
— Да уж, парень, ты — разумник, хоть куда. — одобрительно хмыкнул тот.
— Такой уродился. — скромно кивнул Старбак и приказал роте, — Вперёд!
Рота с усмешками продолжила движение. Пожитки Ивза Труслоу на ходу раздал товарищам. Число отставших уменьшилось, и Старбак приказал отбирать у них лишь оружие и боеприпасы, потому что симулянтов среди них больше не было.
Ближе к вечеру Легион миновал огромное предприятие, заготавливавшее для Конфедерации мясо. Сейчас фабрика горела сине-жёлтым пламенем. Реки расплавленного жира с шипением и треском стекали ниже, к лачугам рабов, обслуживавших производство. Негры молча и безучастно смотрели на проходящую колонну. Скоро, знали они, придут северяне. Знали, радовались, но не осмеливались выразить своей радости. Дети цеплялись за передники матерей, мужчины стояли, как статуи, а позади них бушевало пламя, и окрестности наполнял дразнящий запах жареного бекона.
Запах этот всё ещё преследовал легионеров, когда их догнал конный арьергард. Кавалеристы спешились и вели загнанных коней в поводу. На некоторых животных вместо сёдел красовались подушки из сложенных одеял, уздечки других были свиты из обычной бечевы. Шагая, кавалеристы рыскали взглядами по обочинам дороги, выуживая то, что считали полезным из разбросанных там вещей: шинелей, палаток, одеял, оружия. Всё это набрали себе пехотинцы в подлежащих уничтожению складах Манассаса, но утомительный пеший марш сказывался, и лишний груз выбрасывался к чёртовой матери. Псы Легиона носились среди добра, выискивая съестное, которого тоже было предостаточно.
— Больше похоже на бегство после разгрома, чем на организованный отход. — поделился наблюдением с Таддеусом Бёрдом Старбак.
— Главное, что в учебниках это будет описано, как организованный отход. — хихикнул тот.
День принёс майору уйму удовольствия. Зрелище такого количества припасов, сгорающих без пользы, лишний раз подтверждал теорию Бёрда о том, что «человек разумный» неразумен на самом деле, и менее всего наделены разумом те из «хомо сапиенс», кто пробился во власть. Удовольствие от яркого, во всех смыслах, доказательства безнадёжности человечества было столь велико, что Бёрда начинали иногда мучить угрызения совести.