Медный кувшин
Шрифт:
— О, это пустяки, мой дорогой, — сказал он. — Не думайте больше об этом. Я… как будто вас понял, что вы хотели отправиться в путешествие в поисках Сулеймана?
— Я был и вернулся. Я посетил различные его владения, надеясь случайно услышать о нем, но воздержался от прямых расспросов, чтобы ими не возбудить подозрений и чтобы Сулейман не узнал о моем освобождении прежде, чем я добьюсь свидания с ним и вымолю у него прощение.
— О, это вряд ли могло случиться, — сказал Гораций. — Если бы я был на вашем месте, то сейчас же вернулся бы п продолжал бы странствовать, пока не нашел бы
— Мудро было сказано: «Не проходи мимо двери, не постучав в нее, дабы, по несчастью, за ней не оказалось то, чего ты ищешь».
— Именно, — сказал Гораций. — Осмотрите каждый город внимательнее, дом за домом, и не пренебрегайте ни малейшим указанием. «Если сразу нет удачи, — снова, снова начинай», — как учит один из наших поэтов.
— «Снова, снова начинай!» — повторил джинн с почти безумным восторгом. — Поистине божественно одарен был тот, кто сложил подобный стих.
— Он имеет великую славу мудреца, — сказал Гораций, — и этот его стих считается одним из самых удачных. Не думаете ли вы, так как Восток довольно густо заселен, что чем скорее вы последуете совету поэта, тем выйдет лучше?
— Может быть, это так, как ты говоришь. Но знай, о, сын мой, что где бы я ни странствовал, я никогда не перестану измышлять, как бы получше вознаградить тебя за твою ко мне благосклонность. Потому что благородно было сказано: «Если бы я обладал богатством и не был щедрым, пусть моя голова никогда бы не поднялась».
— Мой добрый друг, — сказал Гораций, — поймите, пожалуйста, что если бы вы предложили мне награду за… за простую вежливость, то я должен был отклонить ее.
— А разве ты мне не сказал, что сильно нуждаешься в заказчиках?
— Так было в то время, — сказал Гораций, — но с тех пор, как я имел удовольствие видеть вас в последний раз, мне попался такой, что лучшего я и не желаю.
— Я поистине радуюсь, слыша это, — ответил джинн, — ибо этим ты показываешь мне, что мне удалось оказать тебе первую услугу, которую ты потребовал.
Гораций с горестью принял такую весть — она задела его гордость; сначала он мог только с трудом прошептать:
— Вы… вы послали его ко мне?
— Я, и никто другой, — сказал джинн, сияя от удовольствия, — ибо в то время как я, незримый людьми, кружился в воздухе, решив заняться твоим делом прежде, чем искать Сулеймана (мир ему!), я случайно подслушал, как одно человеческое существо цветущей внешности громко сказало на мосту, что желает воздвигнуть для себя дворец, но не может найти зодчего. Тогда я, заметив тебя издали у открытого окна, перенес его туда в передал в твои руки.
— Но он знал мою фамилию… у него была в карманах моя карточка! — сказал Гораций.
— Я снабдил его ярлыком с обозначением твоего имени и жилища, чтобы он не оказался несведущим.
— Ну, слушайте, г. Факраш, — сказал несчастный Гораций, — я знаю, вы действовали с добрым намерением, но… иногда больше не делайте ничего подобного! Если бы мои собратья по профессии как-нибудь узнали об этом, меня обвинили бы в нарушении профессиональной этики. Мне и в голову не приходило, что вы предоставите мне клиента таким путем, иначе я бы не допустил до этого.
— Это была ошибка, — сказал Факраш. — Но ничего! Я отменю все это и придумаю другие средства послужить тебе.
Гораций простонал. Отменить это! Как же можно все это расстроить без явного скандала?
— Нет, нет, — сказал он. — Ради Бога, оставьте все как есть, а то напортите еще более. Простите меня, дорогой г. Факраш, я боюсь, что кажусь неблагодарным, но я так был поражен. И в самом деле, я вам чрезвычайно обязан. Хотя способ, который вы употребили, был… был немного некорректен, вы все-таки оказали мне огромную услугу.
— Это ничего, — сказал джинн, — в сравнении с теми услугами, которые я надеюсь оказать такому великому благодетелю.
— Нет, право, вы не должны стараться сделать еще что-нибудь для меня, — настаивал Гораций, чувствуя необходимость раз и навсегда пресечь все дальнейшие попытки джинна к оказанию ему благодеяний. — Вы уже достаточно сделали. Ведь благодаря вам мне поручено строить дворец, вследствие чего я долгое время буду очень занят и счастлив.
— Значит, сыны человеческие очень любят тяжелый труд? — спросил изумленный Факраш. — У джиннов это совсем не так.
— Я люблю свое дело ради него самого, — сказал Гораций. — А кроме того, приведя его к концу, я получу много денег, что особенно важно для меня теперь.
— А почему, сын мой, ты так желаешь себе богатства?
— Потому что, — сказал Гораций, — кто недостаточно обеспечен в наше время, тому нельзя жениться.
Факраш улыбнулся со снисходительным состраданием.
— Как превосходно сказал один из древних: «Кто вознамерился жениться, подобен человеку, опускающему руку в мешок, где сидят много тысяч змей и один угорь. Однако же, если так решит рок, то он может вытащить угря». Ты благообразен и находишься в тех летах, когда естественно желать любви девицы. Итак, мужайся духом и гляди весело: возможно, что когда у меня будет больше свободного времени, я найду тебе подругу, которая порадует твое сердце.
— Пожалуйста, не беспокойтесь и не ищите для меня ничего подобного! — поспешно сказал Гораций, мысленно представляя себе какую-нибудь беспомощную и оскорбленную незнакомку, существо, кинутое в его жилище, как мешок с углем. — Уверяю вас, я предпочту найти себе жену обычным путем, что я и надеюсь вскоре сделать благодаря вашей доброте.
— Разве есть уже какая-нибудь дева, по которой томится твое сердце? Если так, не бойся назвать мне ее имя и жилище, и я достану ее для тебя.
Но Вентимор уже ознакомился с восточными методами джинна и усомнился в его такте и скромности по отношению к Сильвии.
— Нет, нет, конечно, нет. Я говорил вообще, — сказал он. — Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, но я хочу дать вам понять, что я и так слишком награжден. Вы меня поставили на путь к славе и богатству. Если я их не добуду, то виноват буду сам. Во всяком случае, от вас мне больше ничего не нужно. Если вы думаете найти Сулеймана (мир ему!), то вы должны совсем удалиться на Восток, потому что, без сомнения, здесь его нет. Вы должны посвятить все свое время этому делу, быть как можно спокойнее и не терять мужества, какие бы до вас ни дошли вести. Но самое главное: не тревожьте себя мыслями обо мне или о моих делах.