Медовый месяц в Греции
Шрифт:
– Ух ты. У твоих родителей и бабушки, как говорится, «зеленые руки». Здесь все такое… зеленое. Моей маме бы это понравилось. И моим сестрам тоже. Они могут вырастить что угодно где угодно. А у меня руки «черные».
Он взял ее ладонь в свою и внимательно осмотрел пальцы:
– Вроде все нормально.
– Это просто такое выражение. «Зеленые руки» – это о тех, у кого растения как будто сами собой растут. А «черные» – это убийца растений. Поэтому мой единственный цветок дома – фикус. Пластмассовый. По крайней мере, для него я
– Понятно, – вежливо сказал Ник.
Ничего ему не понятно, но Дарси не могла остановиться, хоть и чувствовала себя идиоткой.
– Фикус все равно выглядел жалко, но я тут ни при чем. Это все Руфус.
Губы Ника тронула улыбка.
– Да-да. Соратник сатаны.
– Точно. Он использовал фикус в качестве когтеточки.
Ник вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть дверь Дарси.
– Пойдем.
Внезапно у него стал такой вид, словно он готовился к сражению. Эта перемена не ускользнула от Дарси и еще больше взволновала ее.
Он провел ее к дому и вошел не стучась.
Никаких формальностей. Даже если это из-за того, что он зашел к собственной бабушке. Ей это пришлось по душе.
Прихожая вела в гостиную с камином – уютное место, располагающее присесть и расслабиться, что не помешало бы Дарси: она ощущала себя свернутой пружиной. Из глубины дома доносились голоса, говорящие по-гречески. Она услышала имя Ника и, как ей показалось, ее собственное. Дарси взглянула на него, но он был невозмутим.
– Они сказали, что им не терпится тебя увидеть.
Дарси не была уверена в точности перевода.
Ник взял ее за руку:
– Сюда.
В обычной обстановке аромат жареного мяса и специй, исходивший из кухни, наполнил бы ее рот слюной. Но сейчас ее язык словно был покрыт слоем песка.
– Подожди минуточку, – прошептала она, делая глубокий вздох.
– Ты волнуешься. Я понимаю.
Правда понимает? Она переживала не только из-за фальшивой версии знакомства, которую они придумали, но и из-за того, как его семья ее примет. Проснулась прежняя неуверенность в себе, и она ничего не могла с ней поделать. А если они сочтут ее никчемной, как считала Эвелин?
– Все пройдет отлично.
– Отлично, – повторила она, чувствуя совершенно другое.
– Дарси. – Ник взял ее лицо в свои ладони. Они были теплыми, а подушечки пальцев чуть жесткими.
Он что-то говорил, кажется, на греческом, но она не слышала: так сильно шумело у нее в ушах. Да и слова были тут лишними. Он собирался снова ее поцеловать. Вот это она понимала четко и ясно. Она хотела этот поцелуй. Хотела так, что не могла дождаться, пока Ник наклонится к ней и прильнет губами к ее губам. Дарси обхватила его за шею и притянула к себе.
Ей всегда нравились фейерверки, хотя она не помнила, когда запускала их в последний раз. Сейчас же фейерверк словно взорвался у нее внутри, ей казалось, что от ее кожи летят искры. Кто-то застонал. Кажется, она сама. Пальцы Ника больше не гладили
Сквозь туман ощущений пробился женский голос:
– Это, должно быть, Дарси.
Они отпрыгнули друг от друга. Фейерверк погас, оставив после себя легкий дымок. Отличный способ произвести первое впечатление, подумала Дарси и мысленно залепила себе пощечину. Ник очаровательно улыбнулся. Должно быть, в свое время эта улыбка спасла его от множества шлепков и наказаний.
– Прости, мама. Я, кажется, увлекся.
– Это я вижу, – сухо ответила женщина.
И все-таки она тоже улыбалась. Улыбалась и другая женщина, гораздо старше первой, которая появилась в дверях вслед за ней. Она произнесла с сильным акцентом:
– Где твое воспитание, Николаос? Познакомь же нас.
– Разумеется. Дарси Хейз, это моя бабушка, София Паппас. И моя мама, Tea Костас.
Последовал обмен рукопожатиями и приветствиями. Дарси понимала, что сейчас ее оценивают. Но, странное дело, недавняя нервозность куда-то подевалась. Мать и бабушка Ника интересовались ей, это ясно. Но с их стороны не чувствовалось никакой антипатии или враждебности. Только приветливость и симпатия. Бабушка обняла ее за талию худощавой рукой и повлекла в кухню:
– Пойдем. Налью вам вина, а вы расскажете о себе. Начнем с вашей семьи. Может, кто-то из ваших предков все-таки был греком?
Глава 5
Отец Ника появился, когда уже собирались накрывать на стол. К этому моменту Дарси совершенно успокоилась. Этому способствовал и бокал прекрасного сухого вина, выпитый на кухне, пока Tea и София заканчивали приготовления к ужину. Когда Ник предложил еще раз наполнить ее бокал, она отказалась, не желая опьянеть, но искренне похвалила вино.
– Его разливает дядя Ника, мой брат, – с гордостью сказала Tea. – У них небольшой виноградник во Фракии.
– Ник единственный из всех уехал из Греции в поисках работы, – посетовала София, – но мы надеемся, что однажды он вернется.
– Йайа, – укоризненно произнес Ник.
– А что? Разве не так? Мы все этого ждем. Ведь правда, Tea?
Tea покраснела. Ее спас муж, который в этот момент вошел в кухню со словами:
– Но сейчас-то он здесь. Давайте садиться за стол.
Отец Ника был ниже сына, но такой же широкоплечий. Возраст сделал его талию шире, прочертил глубокие морщины в уголках глаз и посеребрил виски. Но никак не сказался на его привлекательности. Дарси подумала, что так, должно быть, будет выглядеть Ник лет через тридцать. Внутри у нее разлилось тепло. Наверное, из-за выпитого вина.
– Мой отец, Георгий Костас, – представил его Ник.
– Дарси Хейз. – Она протянула ему руку, но он расцеловал ее в обе щеки.
– Она красивее Даники, – подмигнул он Нику.