Медовый траур
Шрифт:
– А теп… теперь… вы мне объясните… что все это означает!
Вон Барт выронил сетку, рот его сам собой раскрылся – бездонный колодец непонимания.
– Вы… вы полицейский? Вы были полицейским с самого начала? Но… почему? Я же ни в чем не виноват!
Он был уничтожен, раздавлен. Щеки тряслись. Я показал на жуков:
– Кто вам их дал?
Когда пасечник понял, что перед ним другой человек, его отпустило, и он рассказал то же самое, что и его жена. Некто в костюме пчеловода, страдавший аллергией на солнце, а потому ни разу не снявший защитной одежды, ежедневно забирал мед и прополис.
– Такое ощущение, что у меня здесь хранится
О жуках он говорил с омерзением.
– Объясните!
– Aethina tumida, или малый ульевой жук, – опаснейший паразит, о существовании которого я раньше и не подозревал. Они питаются пыльцой, медом и яйцами, отложенными пчелиной маткой, размножаются с бешеной скоростью, а их личинки убивают пчелиный расплод [16] . Взрослые жуки способны преследовать рой на протяжении нескольких километров, они захватывают ульи и уничтожают их меньше чем за месяц! Настоящая бойня.
16
Расплод (или детка) – яички, личинки и куколки пчел.
Я наклонился над банкой, но тут же выпрямился. Голова у меня не держалась.
– В какой… местности… они живут? – запинаясь, пробормотал я, прижав ладонь к пылающему лбу.
– Вы хотите сказать – в какой стране? Aethina tumida можно найти только в африканской и австралийской глуши… Не знаю, каким образом этот тип их раздобыл, тем не менее – они перед нами.
Я обливался потом, в ушах звенело, перед глазами мелькали мушки. Жара была нестерпимая, я не выдержал, стащил с себя куртку и сел на край стола.
– Изви… ните… я… сейчас…
Я уперся руками в колени. Вдох-выдох. Вдох-выдох. По лицу меня шлепнула мокрая оплеуха.
– Вид у вас неважный, – сказал Вон Барт, обрушив мне на голову поток воды.
– Это… это… пройдет…
Я, пошатываясь, встал. Жуки… Паразиты… Африка…
– Зачем… он оставил вам… этих тварей? Что… вы могли бы с ними сделать?
Пчеловод подошел к окну и описал рукой некую фигуру:
– Уничтожить конкурентов, комиссар. Пасека в Со в два раза больше нашей, и это позволяет им устанавливать более привлекательные цены на все, что они производят: воск, мед, прополис, маточное молочко… Понимаете, ведь пчеловодческое хозяйство – предприятие очень шаткое, а еще и погода, и паразиты вроде пчелиного клеща… все это не облегчает нам задачи. Выживать непросто.
– Что… вы знаете об этом человеке?
– Он мне, вообще-то… понравился: разбирается в насекомых как никто, я от него такое узнал, о чем в жизни не слышал. Вот, например, он много рассказывал об африканских пчелах-убийцах, способных меньше чем за час истребить любое стадо. Это было… страшно и захватывающе… Он все сводил к смерти, к разрушению, он глубоко убежден, что рано или поздно насекомые сметут человечество с лица земли. Их в миллиард раз больше, чем человеческих существ, говорил он, масса одних только муравьев превышает массу всех людей, вместе взятых, представляете? Еще он рассказывал о размножении пауков, о силе ядов, о бедствиях, приводящих к огромным потерям…
– О каких бедствиях?
– Малярия, нашествия саранчи, тли…
– Тли?
– Ну да, что саранча, что тля, все эти виды обладают оружием, которому трудно противостоять, – ошеломляющей плодовитостью. А тли не только самые плодовитые, они еще и размножаются партеногенезом, то есть их самкам не требуется оплодотворение, и они откладывают яйца без передышки. Молодые особи всего несколько дней спустя тоже начинают откладывать яйца, и так до бесконечности. Мы вступаем в чудовищный мир геометрических прогрессий – только естественным врагам тли, муравьям, удается с ней справиться. Если бы не муравьи, человечество давно было бы уничтожено… Но люди стараются истребить муравьев, а тли делаются все устойчивее к инсектицидам. Равновесие вот-вот нарушится, вот о чем толковал этот парень, он-то очень хорошо это осознает.
Вон Барт протянул мне бутылку воды. Я кивком его поблагодарил, сделал несколько глотков.
– Продолжайте, пожалуйста…
– От тлей и муравьев он перешел к ульевым жукам, стал рассказывать про их невероятную способность к разрушению. Пообещал достать их мне в любой момент, как только попрошу. Почему он навел меня на эту тему? Загадка… Но как бы то ни было, когда он в последний раз здесь появился – принес эту банку и объявил этим своим низким, приглушенным голосом: «Подарок. Поместите их поблизости от улья. Остальное они сделают сами…»
Он скрипнул зубами, такими белыми на пылающем лице, взял банку, открыл, затолкал туда тряпку, собираясь раздавить ее обитателей.
– Не надо… Больше… ничего здесь не трогайте! – Я вытянул перед собой руку. – Сюда придут… полицейские… снимать отпечатки пальцев… Вы… повторите все, что мне сказали, в… в присутствии… офицера…
Я обхватил голову руками, а он тем временем продолжал:
– Все никак не могу опомниться… Чтобы две мелкие твари уничтожили тысячи пчел и труд целой жизни!.. Знаете, этот тип… я же слышал, как он говорит, так что можете не сомневаться – он в самом деле верит в свои теории… упертый фанатик…
Глава четырнадцатая
Я позвонил Дель Пьеро, рассказал обо всем, что узнал от Вон Бартов, и она немедленно отправила на пасеку людей, а мне велела сию же минуту возвращаться на набережную Орфевр, там меня ждут двое, хотят поговорить насчет Патрика Шартре. Фейерверк начинается!
Первым был парень из Генеральной инспекции. С виду и не догадаешься, кто такой, тощий как спичка, но свое дело знает. Убийственные вопросы, взглядом просверливает насквозь. Ходячий детектор лжи. Врать было бессмысленно, и я рассказал ему правду, умолчав только о своем кратком пребывании в Сен-Мало, – в конце концов, я и провел-то там всего полдня на обратном пути… Никакого, значит, заранее обдуманного умысла у меня не было, я совершенно случайно наткнулся на Шартре и отделал его. И говорить не о чем.
Второй мой собеседник оказался еще хуже. Психолог. Крупная подлянка со стороны Леклерка: начальничек решил убедиться, что мое душевное здоровье не пошатнулось! По ощущению наша встреча продолжалась не дольше четверти часа – и за это время я ни разу не раскрыл рта. Мудакам отвечают молчанием…
Вышел я от него несколько взвинченным, чтобы не сказать – совершенно взбешенным. На полпути к моему кабинету меня перехватил Сиберски, забежал вперед, перегородил дорогу:
– Вы просили узнать насчет насекомых. Никаких специализированных лавок, которые ими торговали бы, не существует, и единственные близкие к этому заведения – магазины с террариумными тварями. Рептилии, земноводные, ящерицы, членистоногие вроде пауков-птицеедов…