Медведь и соловей
Шрифт:
Вася не знала, что сказать. Она что — то пролепетала. Ее отец и Алеша спешились следом за Колей. Петр тревожно посмотрел на нее, на Сережу, на Огня и Мышь.
— Ты в порядке, Вася? — сказал он.
— Да, — выдавила Вася. Она покраснела. Их соседи — мужчины — неслись за ними. Они смотрели. Вася вдруг поняла, что ее голова непокрыта, а юбки изорваны, что ее лицо грязное. Ее отец тихо шепнул что — то Коле, который сжимал рыдающего сына.
Вася упустила плащ в дикой гонке, и теперь Алеша слез с лошади и отдал ей свой.
— Давай,
Вася вспомнила о гордости и упрямо вскинула голову.
— Мне не стыдно. Лучше было что — то сделать, чем смотреть, как Сережа умирает с разбитым черепом.
Петр услышал ее.
— Иди с братом, — прорычал он, вдруг повернувшись к ней. — Живо, Вася.
Вася смотрела на отца, а потом без слов поддалась Алеше, усадившем ее в седло. Соседи бормотали. Они озирались. Вася сжала кулаки и не отводила взгляд.
Но их соседи не смогли долго глазеть. Алеша сел за ней и побежал на коне.
— Тебе стыдно, Лешка? — Вася хмурилась. — Ты теперь запрешь меня в подвале? Лучше племяннику умереть, чем позор семье из — за меня?
— Не глупи, — сказал Алеша. — Все утихнет быстрее, если они не будут смотреть на твое изорванное платье.
Вася молчала.
Ее брат добавил мягче:
— Я отвезу тебя к Дуне. Ты выглядела так, что вот — вот рухнешь.
— Отрицать не буду, — ее голос смягчился.
Алеша замешкался.
— Васечка, что ты сделала? Я знал, что ты умеешь ездить, но… так? И на том безумном жеребце?
— Лошади научили меня, — сказала Вася после паузы. — Я водила их на пастбище.
Она не уточняла. Ее брат долго молчал.
— Мы бы вернули племянника мертвым или изломанным, если бы ты его не спасла, — медленно сказал он. — Я это знаю, и я благодарен. Отец, уверен, тоже.
— Спасибо, — прошептала Вася.
— Но, — добавил он с легкой иронией, — боюсь, тебе придется жить в лесу, если не хочешь выходить за фермера или надевать вуаль. Ты поразила соседей своим боевым поведением. Кирилл был унижен, когда ты взяла его коня.
Вася рассмеялась, но с тяжелой нотой.
— Я рада, — сказала она. — Не придется убегать перед свадьбой. Я лучше выйду за крестьянина, чем за Кирилла Артамоновича. Но отец зол.
Дом стало видно, и Петр догнал их. Он выглядел благодарно, возмущенно и даже мрачно. Явно переживал. Он кашлянул.
— Ты не ранена, Васечка?
Вася не слышала, чтобы он так звал ее, с тех пор, как была маленькой.
— Нет, — сказала она. — Но мне жаль, что я опозорила тебя, отец.
Петр покачал головой, но молчал. Пауза была долгой.
— Спасибо, — сказал потом Петр. — За внука.
Вася улыбнулась.
— Нужно благодарить Огня, — сказала она, взбодрившись. — И что Сережа умно держался изо всех сил.
Они ехали домой в тишине. Вася быстро убежала в купальню, чтобы попарить болящее тело.
Но Кирилл пришел за ужином в тот вечер к Петру.
— Я думал, что получу воспитанную деву, а не дикое создание.
— Вася хорошая, — сказал Петр. — Упрямая, но это может…
Кирилл фыркнул.
— Черная магия держала девчонку на спине моей лошади, а не искусство смертных.
— Только сила и дикость, — сказал Петр отчаянно. — Она даст сильных сыновей.
— Какой ценой? — мрачно сказал Кирилл Артамонович. — Я хочу женщину в доме, а не ведьму или духа леса. И она опозорила меня при всех.
Хотя Петр пытался уговорить его, он был непоколебим.
Петр редко бил детей. Но когда Кирилл разорвал помолвку, он побил Васю, в основном, чтобы утихомирить свой страх за нее. Она не могла хоть раз в жизни сделать, как ей сказали?
Она была дикой.
Вася терпела с сухими глазами, посмотрела на него с упреком и сковано ушла. Он не видел, как она плакала потом, сжавшись между ног Мыши.
Свадьбы не было. На рассвете Кирилл Артамонович уехал.
18
Гость в конце года
Когда Кирилл уехал, Анна Ивановна снова пошла к мужу. Осенние ночи уже стали дольше, дом просыпался в темноте и ужинал в свете огня. Той ночью Петр сидел без сна у печи. Его дети уже спали, а он не мог уснуть. Угли в печи делали комнату красной. Петр смотрел на мерцающий свет, думал о дочери.
Анна была с вещами для починки, но не шила. Петр не поднимал голову, так что не видел тяжелое и бескровное выражение лица жены.
— Значит, Василиса не выйдет замуж, — сказала она.
Петр вздрогнул. Его жена говорила властно, она впервые напомнила ему ее отца. И ее слова повторяли его мысли.
— Ее не захочет себе хороший мужчина, — продолжила она. — Ты отдашь ее крестьянину?
Петр молчал. Он обдумывал этот вопрос. Идея отдать дочь фермеру шла вразрез с его гордостью. Но он слышал предупреждение Дуни: «Лучше так, чем демон холода».
«Марина, — подумал Петр. — Ты оставила мне безумицу, и я люблю ее. Она смелее моих сыновей, дикая. Но что проку в этом для женщины? Я клялся, что уберегу ее, но как мне спасти ее от себя?».
— Она должна пойти в монастырь, — сказала Анна. — Чем раньше, тем лучше. Разве есть выбор? Ее не возьмет мужчина из хорошего рода. Она одержима. Она ворует лошадей, сводит их с ума, рискует жизнью племянника забавы ради.
Петр смотрел потрясенно на жену, и ее решимость была почти красивой.
— Монастырь? — сказал Петр. — Вася? — он задумался, почему так удивлен. Девушки без пары каждый день уходили в монастырь. Но он не видел, чтобы Вася стала бы монашкой.
Анна сжала кулаки. Она смотрела на него.