Медвежий вал
Шрифт:
— Ты, наверное, первый сказочник по деревне был?
— Куда там первый! — рассмеялся Бабенко. — Я и в деревне-то не жил. Так, за что купил, за то и продаю, разве заусеницы немного посбивал.
— Ну, как рота, собирается?
— Да как вам сказать, — пожал плечами Бабенко. — Здорово нас тогда распотрошили, так что и собирать почти некого. Конечно, командир — лейтенант Бесхлебный — вернулся, Мазур, еще два-три человека...
— О Кудре не слыхать?
— Нет, как увезли тогда в госпиталь, так ни слуху ни духу...
Комбат
— Как вы тут сидите? Хоть бы дверь открывали, проветривали!
Еремеев усмехнулся:
— У меня еще благодать, на стол не течет!
— Конечно, плащ-палатку подвесил, так не течет, а только каплет.
— С бумагами, брат, беда. Нигде приткнуться не могу, хоть на коленках канцелярию заводи, а вам подавай разные сводки, и никаких гвоздей... Да, знаешь, Кудря-то, оказывается, жив!
— Что ты говоришь? А мы только что про него вспоминали!
Еремеев достал из сумки письмо-треугольничек.
— Открутился от смерти. Старый-старый, а цепкий, В Омске. Поклонов всем кучу передает, говорит, жив буду, в лепешку разобьюсь, а вернусь в батальон...
— Еще бы! Тут у него сын лежит, крепкая зацепка.
— Вот за него он и хлопочет: как да где схоронен, да отмечена ли могилка? Надо будет письмо Бесхлебному передать, пусть из роты тоже напишут. А ты куда?
— Пойду по твоему «хозяйству» пройдусь.
— Иди без меня, — сказал Еремеев. — Только переобулся, не хочу второй раз ноги мочить. Что не так, скажешь...
Зазуммерил телефон, Еремеев, не торопясь, снял трубку:
— Слушаю!.. Крутов, тебя вызывают!
— Бегом к Чернякову! — коротко, без объяснений, передал начальник штаба.
Никогда еще с такой поспешностью не вызывали Крутова. Значит, что-то серьезное. Не мешкая, покинул он блиндаж и побежал обратно к штабу полка.
Перед блиндажами, в кустах, стояло несколько легковых машин. Крутов стремительно влетел к командиру полка и, не разобравшись в лицах со свету, начал докладывать:
— Товарищ полковник... — Только тут заметил у сидящих золотые погоны с крупными звездами, осекся и к ним: — Разрешите обратиться к полковнику?
Черняков сам встал ему навстречу:
— Поведешь генералов по подразделениям!
Никогда не видели окопы под Витебском столько начальства. Крутов повел двух генералов, Малышко — полковников, в тылы направились интенданты, на батареи — артиллеристы.
Генералы приказали, минуя комбата, сразу вести их в роты. Не поморщившись, следом за Крутовым, они шагнули в окопную грязь. Захлюпало под ногами, забулькало. Быстро измазались о глинистые бока окопов, но интересовались всем:
— Почему грязи много?
— Почему жердей не настлали в окопах?
— Почему пост так далеко один от другого?
Что ответишь на эти вопросы? Нет людей, не хватает рук! Бойцы с удивлением смотрели на генералов: какая нужда загнала их в окопы в такую пору?
— Боец такой-то роты!..
Выскочил из блиндажика командир взвода, отрапортовал.
— Оборону держишь? — улыбался здоровый, краснощекий генерал, глядя на вытянувшегося лейтенанта, серого, затертого глиной.
— Держу! — твердо ответил лейтенант.
— Какой фронт взвода?
— Четыреста пятьдесят метров!
— Молодец! Сколько постов?
— Один. Ночью — три.
— Показывай, где живете.
Молча прошел лейтенант к блиндажу, отворил дверь:
— Прошу!
Согнувшись, протиснулись генералы в блиндаж, присели на земляные нары, застланные хвойными ветками, огляделись.
— Давай сюда людей, показывай!
— Двое на посту стоят, троих отправил за хворостом, один ушел за обедом. Больше нет никого, — перечислил лейтенант.
— Ты что, смеешься? — поднял брови генерал. — Какая это оборона без людей?
— Сколько есть, — пожал плечами лейтенант. — Все в расходе, на посту. Если прикажете собрать — соберу!
— Тут, видно, оборона на честном слове держится, — с усмешкой заметил другой генерал, уже седой. — Пожелай немцы, так и в плен заберут всех, кто остался.
Словно оправдываясь, лейтенант стал перечислять:
— Снайпера, санитара, химинструктора на переподготовку взяли? Взяли! На сборы агитаторов трех человек отпустил? Отпустил. Вот и взвод. С остальными в окопах сижу.
— Правильно, — подтвердил Крутов, — были такие распоряжения из дивизии — отправить на сборы!
Генерал продолжал расспрашивать:
— А если противник вздумает напасть?
— Не нападет. Смотрят за ним хорошо, сигналы есть, сразу огонь можно вызвать.
— А ну, пойдем, проверим!
Когда вышли из блиндажа, генерал указал на кустарники в нейтральной полосе:
— Оттуда выскочила вражеская разведка, обороняйся!
Командир взвода не раздумывал: красная ракета, описав большую дугу, ударилась о землю перед кустами. Сразу же деловито застучал станковый пулемет, а потом издали донеслись хлопки минометных выстрелов, и перед самой траншеей взбили землю несколько разрывов. Лейтенант поднял к плечу автомат:
— Мне-то огонь вести, или так поверите?
— Не надо, — махнул рукой генерал, — верим! Давай отбой тревоге!
До вечера ходили генералы по передовой. Они проявляли интерес ко всему, пробовали суп, заставили бойцов разуваться и показывать портянки, осматривали оружие, а двоим даже приказали раздеться и снять рубашки на предмет известной формы двадцать, о которой ходило по армии множество шуток.
Так же внезапно, как и приехало, начальство покинуло передовую.
Гудел, как разворошенный улей, полк. Перешептывались бойцы, посмеивались над теми, кто почему-либо растерялся, сробел перед генералами; вели меж собой разговор и офицеры, и все сходились на одном: что-то будет!