Медвежий вал
Шрифт:
Он взялся за лопату и присоединился к артиллеристам, чтобы помочь им управиться с окопами.
Гитлеровцы не дали окончить работу. Заговорили минометы, оглушительно рванулись первые мины, подняв в воздух сухую пыль. Артиллерия противника била главным образом по вершине холма, где находились блиндажи. Вскоре донесся и стрекот пулеметов.
— Может, во фланг атакуют? — высказал предположение заряжающий Вахрушко.
— Нет! — махнул рукой Богданов. — У него, заразы, тактика такая, что каждый унтер, не дожидаясь команды, обязан немедленно контратаковать наступающего. Пока что так, для видимости. Сейчас у них там по всем телефонам
Однако стрельба не утихла, а наоборот, стала нарастать.
— Это со стороны леса, — сказал Богданов, прислушиваясь. — Сейчас по ним долбанут с закрытых...
Действительно, как и во время первого налета, но уже более глухо, забухала своя артиллерия, и разрывы стали ложиться за высотой.
По большаку со стороны Витебска к фронту проскочило несколько крытых неприятельских машин.
— Вот это к нам едут. Будет сейчас работа, — сказал Богданов, увидев пыль над большаком.
Из-за ближайшей рощи противно завизжали «скрипухи», воздух заполнился воем и скрежетом. Бойцы прижались к земле. Гигантские клубы черного дыма и земли вымахнули над высотой в небо. Разрывы мин и снарядов слились в сплошной грохот, в котором не разобрать было ни отдельного выстрела, ни рокота приближающихся самоходок.
Богданов, как и предполагал, оказался немного в стороне, к нему пореже залетали вражеские снаряды, и он первый увидел, что за самоходными орудиями идет цепью вражеская пехота. Он приподнялся, поглядел на вершину холма, где должен был находиться командир роты, но там все было в дыму и пыли. «Не видят», — не на шутку забеспокоился Богданов и решил сам, на свой риск, подавать сигнал вызова артиллерийского заградительного огня.
Выхватив из кармана ракетницу, он послал несколько сигнальных красных ракет в сторону противника. Куликов тоже высунулся из своего окопа, нахмурившись, некоторое время о чем-то раздумывал и вдруг помахал артиллеристам рукой.
— Бывайте! — прокричал он, — Пошел за искуплением!
Решительным жестом надвинув на глаза каску, он рывком выбросился из окопа и почти бегом устремился в огонь и дым боя.
Богданов поднял руку, желая ему удачи, а у самого неприятно защемило сердце, как будто это не Куликов побежал сейчас в самое пекло искать прощения вины, а он сам идет по острой грани и, колыхнись в одну сторону, будет ранен и прощен, в другую — убит и... тоже прощен, хотя и не узнает о прощении. Другого исхода быть не могло.
Но размышлять было некогда. «Выкатывай!» — подал он команду, когда увидел, что гитлеровцы подходят к высоте.
Артиллерия с обеих сторон работала с полным напряжением, и та и другая старались уничтожить пехоту. В реве орудийных глоток трудно было заметить одно маленькое орудие, а оно выполняло свое дело. Но и его достал враг. Свистнул снаряд, людей обдало горячим дыханием взрыва. Осколками сразу смело трех человек. Словно вихрь прошелся над орудием. Когда Богданов очнулся, первым его намерением было посмотреть, цела ли пушка.
— К орудию! — подал он команду, призывая живых встать на свои места.
Пехота противника прорвалась через полосу заградительного огня и стала взбираться на высоту. Казалось, все уже потеряно. Но в это время навстречу врагу, из дымной пелены выползли танки «Т-34». Они появились в самое время и помогли отразить атаку врага.
Когда наступила
Из армии его донесение было передано в штаб фронта, там его ужали, включили в сводку и понесли на подпись к Черняховскому. То, что взято, отдавать не полагалось, потому что времена сорок первого года прошли безвозвратно, канули в вечность.
Квашин был доволен исходом этой небольшой операции. Захватили высоту внезапно, почти без потерь, отстояли умело, оригинально скомбинированными действиями стрелковых и специальных подразделений.
«Сейчас закрепить достигнутое, и все в порядке», — думал он, отдавая распоряжения ставить ночью перед высотой мины, малозаметные препятствия, пополнить боеприпасы и за ночь покормить людей горячей пищей.
Предвидя, что противник еще не смирился с потерей позиции, Квашин приказал танковую роту держать в готовности за скатами высоты и на всякий случай вывел один батальон из обороны в свой резерв. «Вот теперь достаточно», — решил он и, успокоившись, послал своих штабных офицеров проверить, как его приказания будут выполняться.
Ужинать пришлось ему уже поздно.
...Утро выдалось розовое, нежное, от земли поднимались легкие испарения. День занимался, как и вчера, солнечный, теплый, без единого дуновения ветерка. Однако Квашина разбудило не пение пташек, а сильный толчок разорвавшегося поблизости снаряда. Он сразу проснулся и сел, не совсем еще соображая, что происходит вокруг.
— Что случилось? — спросил он обеспокоенного офицера, прижавшегося с телефоном в самый угол блиндажа.
— Тяжелыми начал крыть по всей обороне. Налет!
Квашин только хотел посмотреть, что делается наверху, как близкие взрывы потрясли блиндаж.
— Дело, кажется, серьезное! — озабоченно сказал Квашин.
— Наблюдательный пункт нащупал, — предположил офицер.
— А, ерунда, — оборвал его Квашин и полез к стереотрубе. Своим чутким ухом он уже определил, что основная тяжесть налета приходится на высоту, а не в расположение его наблюдательного пункта. Он не ошибся. Весь холм был затянут дымом и пылью, сквозь которые иногда прорывались к небу иссиня-черные шапки разрывов тяжелых снарядов. Он хотел позвонить в штурмовую роту, но связь прервалась. «Атакуют!» — отметил про себя Квашин, увидев, как над холмом взвились сигнальные ракеты.
Вызвав к телефону командира резервного батальона, он приказал ему подготовиться к контратаке.
Позвонил Безуглов, а потом и Березин. Донесений еще не поступало, поэтому Квашин доложил им обстановку, как сам ее представлял, полагаясь на свой опыт, и попросил не ограничивать его в снарядах и минах крупного калибра.
— Ладно, — ответил Березин, — расходуй, но смотри, держи высоту. Дело чести, понимаешь? Уже во фронт сообщили, что держим!
Командующий не только сдержал свое слово в отношении боеприпасов, но и подкрепил артиллерией. Через полчаса после этого разговора к Квашину вошел запыхавшийся офицер и доложил, что прибыл с дивизионом гвардейских минометов в распоряжение генерала. Квашин тут же указал на карте рубежи возможного накапливания противника для атаки. Офицер перенес эти отметки на свой планшет, а через несколько минут связисты доложили, что подан «конец», то есть дивизион подключился в связь дивизии и готов открыть огонь по первому требованию.