Мегрэ и 'Дело Наура'
Шрифт:
Он снял пальто, затем шарф, так как после почти бессонной ночи от стоявшей в комнате жары у него кружилась голова.
Комната была просторной. Пол покрывал светло-голубой ковер, а мебель, хотя и разного стиля, была дорогой и подобрана со вкусом.
Обходя кругом письменный стол в стиле ампир, чтобы лучше разглядеть убитого, комиссар заметил возле бювара фотографию в серебряной рамке.
Это был портрет молодой женщины с печальной улыбкой, державшей на коленях годовалого ребенка, рядом стояла девочка лет трех.
Нахмурив брови, он схватил портрет, чтобы разглядеть его поближе, и увидел на лице женщины шрам, идущий от левого глаза к уху.
– Это его жена?
– Полагаю, что да. Я попросил посмотреть наши реестры. Она записана под именем Эвелины Наур, до замужества Виемерс, родилась в Амстердаме.
– Она находится в доме?
– В ее комнату стучали и, не получив ответа, открыли дверь. В помещении некоторый беспорядок, но постель не смята...
Мегрэ наклонился над скрюченным телом, но увидел лишь половину лица убитого. Насколько он мог судить, ни к чему не прикасаясь руками, пуля проникла в горло, разорвав сонную артерию, отчего на ковре разлилась впечатляющая лужа крови.
Наур был небольшого роста, полноватый, начинающий лысеть человек с короткой черной бородкой. На холеной левой руке было обручальное кольцо, а правой он сжимал горло, словно пытаясь остановить кровотечение.
– Вам известно, кто жил в этом доме?
– Я задал служанке лишь несколько вопросов, предпочитая, чтобы вы сами допросили ее. Я попросил мадам Боден и секретаря остаться наверху, с ними один из моих людей.
– Где эта мадам Боден?
– Позвать ее?
– Да, прошу вас.
Лапуэнт вернулся в комнату и сообщил:
– Я позвонил, шеф... Моэрс сейчас приедет...
Луиза Боден вошла с выражением упрямства и вызова на лице. Мегрэ знал этот тип парижской прислуги, видевшей в жизни лишь страдания и неприятности. Такие люди без всякой надежды ждут наступления еще более мучительной старости. Характер у них ожесточается, они становятся недоверчивыми и злятся на весь мир из-за своих несчастий.
– Вас зовут Луиза Боден?
– Да, я мадам Боден.
Она подчеркнула слово "мадам", что, очевидно, представляло в ее глазах признак женского достоинства. Одежда висела на ее тощем теле, а темные глаза смотрели пристально и, казалось, горели каким-то лихорадочным огнем.
– Вы замужем?
– Была...
– Ваш муж умер?
– Если вам так хочется знать, то он во Френе, и поделом ему...
Мегрэ предпочел не уточнять, что привело ее мужа за решетку.
– Вы давно работаете в этом доме?
– Завтра будет пять месяцев...
– Каким образом вас приняли на работу?
– Я пришла наниматься по объявлению. Раньше я работала приходящей прислугой то в одном месте, то в другом...
Она ухмыльнулась, взглянув на тело убитого, и пробурчала:
– И они еще утверждали в объявлении - постоянное место!
– Вы не оставались здесь ночевать?
– Никогда. Я уходила в восемь вечера и приходила в восемь утра...
– У господина Наура была какая-нибудь профессия?
– Должно быть, он что-то делал, ведь у него есть секретарь, который часами возится с его бумагами...
– Кто этот секретарь?
– Какой-то тип из его же страны, господин Фуад...
– Где он сейчас?
Она повернулась к комиссару квартала.
– В своей комнате...
Ее голос звучал вызывающе.
– Вам он не нравится?
– Почему он должен мне нравиться?
– Вы пришли сегодня утром в восемь часов... и сразу вошли в эту комнату?
– Вначале я пошла на кухню, поставила греться воду на плиту и повесила пальто...
– Сначала вы открыли эту дверь?
– Я всегда начинала уборку отсюда...
– Когда увидели тело, что вы сделали?
– Позвонила в комиссариат...
– Не сообщив о случившемся господину Фуаду?
– Я никому об этом не сообщала...
– Почему?
– Потому что я не доверяю людям, и особенно тем, которые живут в этом доме...
– По какой причине вы им не доверяете?
– Потому что они ненормальные...
– Что вы хотите этим сказать?
– Я-то знаю, что имею в виду... Никто не может помешать мне иметь свое мнение, правда?
– Ожидая полицию, вы не поднялись, чтрбы предупредить секретаря?
– Нет. Я пошла на кухню варить себе кофе, утром у меня нет времени приготовить его дома...
– Господин Фуад уже был внизу?
– Он редко спускается вниз раньше десяти...
– Он спал?
– Говорю вам, я не поднималась на второй этаж.
– А горничная?
– Это горничная мадам. Она не занимается хозяином. Мадам остается в постели до полудня, и ничто не мешало горничной тоже поспать подольше...
– Как ее зовут?
– Нелли какая-то... Раз или два я слышала, как ее называли по фамилии, но не запомнила... Голландская фамилия... Она голландка, как и мадам...
– Она вам тоже не нравится?
– А что, это преступление не любить кого-то?
– На этой фотографии я вижу, что у вашей хозяйки двое детей... Они находятся в доме?
– Ноги их никогда не было в этом доме...
– Где они живут?,
– Где-то на Лазурном берегу, со своей няней...
– Родители часто навещали их?
– Мне ничего об этом неизвестно. Они много путешествовали, почти всегда врозь, но я никогда не спрашивала, ку да они направлялись...
Фургончик полицейской лаборатории остановился перед садом, и из него вышли Моэрс и его сотрудники.