Мегрэ и Клошар
Шрифт:
– По-настоящему никогда...
– Из-под вороха старых газет, служивших клошару для обогрева, Мегрэ выудил маленькую детскую лошадку из раскрашенного дерева, одна из её ног была сломана. Он совсем не удивился находке. Как, впрочем, и толстушка Леа.
В этот момент кто-то стал спускаться по пандусу мягким и неслышным шагом - наверняка был в холщовых туфлях на веревочной подошве - и направился затем к бельгийской барже. В каждой руке он держал по авоське, набитой провизией, о че свидетельствовали, в частности, пара торчащих больших хлебных батонов и ботва лука-порея.
Это был, несомненно, брат Жефа Ван Хутте, очень похожий на него, только моложе и с менее резко выраженными чертами лица. Он был одет в брюки из голубой ткани и вязаную куртку с белыми полосами. Поднявшись на судно, он о чем-то поговорил с Жефом, затем глянул в сторону комиссара.
– Ничего не трогай. Возможно, ты ещё понадобишься. И если что-либо узнаешь...
– Неужели я в таком виде могу заявиться к вам в кабинет?
Сама мысль о таком событии вызвала у Леа новый приступ хохота. Показывая на бутылку, она спросила:
– А ее-то хоть могу прикончить?
Комиссар кивнул и двинулся навстречу Лапуэнту, приближавшемуся в сопровождении полицейского в форме. Он проинструктировал последнего: охранять эту кучу рванья, служившую логовом, но и составлявшую для Тубиба целое сокровище до прибытия эксперта из Службы криминалистического учета.
После этого Мегрэ вместе с Лапуэнтом подошел к "Зварте Зваан".
– Вы Хуберт Ван Хутте?
Тот, человек более молчаливый или же более недоверчивый, чем его брат, ограничился легким наклоном головы.
– В эту ночь вы ходили на танцы?
– А что, нельзя?
У него был менее заметный акцент. Оба полицейских, оставаясь на набережной, были вынуждены говорить с ним снизу вверх, задрав подбородок.
– Где именно вы были?
– Недалеко от площади Бастилии. Есть там такая узкая улочка, где этих танцевальных заведений с полдюжины. То, где я веселился, называется "У Леона".
– Вам оно было знакомо и раньше?
– Да, неоднократно бывал там.
– Следовательно, вы ничего не знаете о том, что тут произошло?
– Только то, что успел сообщить брат.
Из медной трубы на палубе шел дым. Жена владельца баржи с ребенком вошла в каюту, и оттуда до комиссара и инспектора доносились кухонные запахи.
– Когда мы можем отправиться в путь?
– Вероятно, сегодня после обеда. Как только следователь оформит надлежащим образом протокол допроса вашего брата.
Хуберт Ван Хутте был, как и его родственник, хорошо вымыт, отлично причесан, отличался розовой кожей и очень светлыми волосами.
Чуть позже Мегрэ и Лапуэнт пересекли набережную Селестэн и на углу улицы Аве-Мария заметили бистро по вывеской "Маленький Турин". Хозяин, засучив рукава, стоял на пороге. Внутри не было ни души.
– Можно войти?
Тот посторонился, немало удивившись, что в его забегаловку пожаловали такие солидные люди. Зальчик бистро был совсем крошечным, в нем, помимо стойки, едва умещалось три столика для посетителей. Стены были выкрашены в бледно-розовый цвет. С потолка свисали круги колбасы, мортаделла*, странного вида желтоватые ломти сыра, напоминавшие формой вздувшиеся бурдюки.
___
* Мортаделла: сорт сырокопченой свиной колбасы.
– Что желаете?
– Вина.
– Кьянти*?
___
* Кьянти: очень распространенное итальянское красное вино.
Под него была отведена целая полка, заставленная фигуристыми бутылями в специальных соломенных оплетках, но патрон, сунув руку под прилавок, извлек оттуда заветную бутылочку и наполнил из неё рюмку, не переставая окидывать клиентов полным любопытства взглядом.
– Вам известен клошар по кличке Тубиб?
– Как он там? Надеюсь, не помер?
Получилось, что Мегрэ разом перескочил слухом с фламандского акцента на итальянский, а глазом - от невозмутимости Жефа Ван Хутте и его брата Хуберта к пылкой жестикуляции хозяина бара.
– А вы уже в курсе событий?
– поинтересовался комиссар.
– Знаю, что в эту ночь с ним что-то приключилось.
– Кто вам сказал?
– Другой бомж, сегодня утром.
– И что именно он сообщил?
– Что была большая суматоха у моста Мари, и Тубиба увезли на "скорой".
– И все?
– Вроде бы его вытащили из воды речники...
– Тубиб покупал вино у вас?
– Частенько.
– Пил помногу?
– Порядка двух литров в день. Когда у него водились деньги...
– А как он их добывал?
– Да как все они... Где-то пособит при погрузке или разгрузке на Аллях или в другом месте. Или расхаживал с панно-рекламой по улицам. Ему я охотно давал и в кредит.
– Почему?
– Потому что он не был бродягой сродни прочим. Он спас мою жену...
Та суетилась неподалеку на кухне, - почти столь же полная, как и Леа, но куда более энергичная и сноровистая.
– Ты не обо мне тут байки сказываешь?
– Да вот говорю, что Тубиб...
Она тут же вдвинулась в зал, вытирая руки о передник.
– Это правда, что кто-то пытался его укокошить? Вы из полиции? Думаете, выкарабкается?
– Еще не ясно, - уклончиво ответил Мегрэ.
– А от чего это он вас спас?
– Эх, если бы вы меня видели всего пару лет назад, то ни за что бы не узнали. Вся была покрыта экземой, лицо красное-красное, как у куска свежего мяса на прилавке. И длилось это много месяцев. В диспансере чего только не прописывали, давали различные мази, настолько дурно пахнувшие, что мне самой становилось от них не по себе. И ничего не помогало. Мне, можно так сказать, и поесть то ничего не позволяли, правда, и аппетита тогда вовсе не было. И уколы шлепали разные...