Мегрэ и Клошар
Шрифт:
Следует признать, что с тех пор они не очень-то изменились, хотя их численность заметно поубавилась.
– Ты где ночуешь?
Женщина улыбалась Мегрэ, словно пыталась его задобрить.
– Там...
– прошамкала она, указывая на мост Луи-Филиппа.
– Ты знала типа, которого вытащили из Сены этой ночью?
Лицо женщины отекло, от неё разило кислым перегаром. Сложив руки на животе, она кивнула головой.
– Все наши звали его Тубибом*.
___
* Тубиб - разговорное обозначение врача (от арабского "тебиб" ученый).
– Почему так?
– Да потому что он из образованных... говорят, что когда и взаправду был врачом.
– Долго он жил под мостами?
– Да уж годы...
– Сколько?
– Без понятия.. Я их больше не считаю.
Это показалось клошарке настолько смешным, что она расхохоталась, небрежно отбросив назад сбившуюся на лицо седую прядь волос. Когда женщина молчала, ей можно было бы дать лет шестьдесят. Но при разговоре приоткрывался почти начисто лишенный зубов рот, и она выглядела намного старше. Однако глаза оставались озорными. Время от времени она поворачивалась к приятелям, как бы призывая их в свидетели.
– Ну разве же не так?
– вопрошала она.
Те дружно закивали в ответ, все ещё чувствуя себя не в своей тарелке в присутствии полиции и этих слишком шикарно одетых господ.
– Он жил один?
Вопрос вновь вызвал у неё приступ смеха.
– Да с кем бы он мог тут сожительствовать?
– Он постоянно обитал под этим мостом?
– Нет, не всегда... Видела его и под Пон-Нёф*... А до этого - на набережной Берси.
___
Пон-Нёф: так называемый "Новый" мост (на самом деле самый старый в Париже, ибо построен в 1578-1607 гг.).
– Он подрабатывал на Аллях*?
____
* Центральный оптовый рынок столицы, названный Э. Золя "Чрево Парижа", в 1969 г. переведен в пригород столицы Ренжис.
Разве не там сходятся по ночам большинство парижских клошаров?
– Нет, - ответила она.
– Выходит, копался в мусорных баках?
– Бывало и так...
Получалось, что несмотря на наличие детской коляски потерпевший не специализировался на сборе макулатуры и тряпья, и это объясняло тот факт, что он лег спать уже в самом начале ночи.
– В основном он выступал как "человек-сандвич"*...
___
* Человек-сандвич: так называют во Франции людей, носящих на себе рекламные щиты.
– Что тебе ещё известно о нем?
– Ничего...
– Он когда-нибудь общался с тобой?
– Конечно... Я даже иногда подстригала ему патлы... Надо же помогать друг дружке...
– Он здорово пил?
Мегрэ знал, что этот вопрос не имел никакого смысла, поскольку клошары почти все крепко поддавали.
– Красное вино?
– Как и остальные?
– А много?
– Пьяным я его никогда не видела... Вот про меня-то уж этого точно не скажешь.
Это её вновь развеселило.
– Знаете, а я ведь с вами имела дело и уверена, что вы человек не злой. Как-то, - ох, давно это уже было, может и все лет двадцать тому назад, вы допрашивали меня в своем кабинете. В ту пору я ещё работала у арки Сен-Дени*...
___
* "Порт Сен-Дени": известное место скопления девиц легкого поведения.
– Ты ничего не слышала в эту ночь?
Старуха махнула рукой в сторону моста Луи-Филиппа, как бы показывая расстояние, отделявшее его от места происшествия.
– Слишком далеко...
– И ничего не видела?
– Только свет фар "скорой"... Подошла чуть поближе, но не слишком из-за боязни, что заберут. Убедилась, что прикатила действительно неотложка.
– Ну а вы, остальные, что скажете?
– спросил Мегрэ, повернувшись к трем клошарам.
Те, все ещё охваченные боязнью, усиленно замотали головами.
– А не навестить ли нам теперь морячка с "Пуату"?
– предложил заместитель прокурора, которому было явно не по себе в этой обстановке.
Тот уже поджидал их. По многим параметрам этот речник сильно отличался от фламандца. Так, если его жена и дети тоже проживали на борту, то сама баржа ему не принадлежала, да и ходил он почти всегда одним и тем же рейсом - от песчаных карьеров в верховьях Сены до Парижа. Звали его Жюстен Гуле, возраст - сорок пять лет. С виду - коротконогий, с плутоватыми глазами и потухшей сигаретой, словно приклеенной к губам.
На борту его судна приходилось говорить, повышая голос, из-за грохота от близко расположенного подъемного крана, продолжавшего выгружать песок.
– Ну и умора, а?
– Что так?
– А то, что люди не поленились прибить клошара - и концы в воду...
– А вы разглядели их?
– Я абсолютно ничего не видел.
– Где вы находились?
– Когда пристукнули этого субъекта? В постели...
– Так чего же вы слышали?
– Кто-то вопил...
– А что насчет машины?
– Может, что-то и было, только их столько проезжает над нами, по набережной, что я обычно на них - ноль внимания...
– Вы выскочили на палубу?
– Прямо в пижаме... Даже портки не успел натянуть...
– А ваша жена?
– Она спросонья спросила: "Ты куда это намылился?"
– Оказавшись наверху, что вы приметили?
– Ничего... Как всегда, бурлила водоворотами Сена... Я крикнул: "Эй! О-го-го!", чтобы побудить, значит, того типа откликнуться да и выяснить, в какой стороне он бултыхается...