Мегрэ и Клошар
Шрифт:
Муж слушал её, поддакивая.
– Но как-то раз Тубиб сидел вон там, видите, в уголочке, рядом с дверью, а я жаловалась на болезнь зеленщице и вдруг почувствовала, что тот этак странно смотрит на меня. А чуть попозже и говорит, причем тем же самым голосом, как будто заказывает стаканчик винца:
– Кажется, я смогу вас вылечить.
И я брякнула, а доктор ли он. Тубиб улыбнулся.
– Никто не лишал меня права на медицинскую практику, - тихо произнес он при этом.
– Он выписал вам рецепт?
– Нет. Попросил дать ему немного денег, двести франков, если точно припоминаю, и сам отправился к фармацевту разыскивать разные там порошочки.
– Принимайте до еды по одному, растворив в теплой воде. А утром и вечером обязательно обмывайтесь очень сильно посоленой водой.
Хотите верьте, хотите нет, но спустя два месяца моя кожа стала такой, как вы её видите в настоящее время.
– Он лечил и других, не только вас?
– Вот этого я не знаю. Тубиб не был разговорчивым человеком.
– А сюда он заходил ежедневно?
– Почти, чтобы отовариться своими двумя литрами.
– И всегда один? Видели ли вы его когда-нибудь в сопровождении кого-либо или нескольких незнакомых вам лиц?
– Нет...
– Не раскрыл ли он вам свою настоящую фамилию и не говорил ли, где проживал ранее?
– Мне известно только, что у него есть дочка. У нас с мужем тоже девочка, сейчас она в школе. И вот однажды, когда она взглянула на него с любопытством, он сказал:
– Не бойся... У меня тоже есть малышка...
Не удивлялся ли все это время Лапуэнт тому, что Мегрэ придавал столь большое значение истории с каким-то клошаром? Ведь в прессе это пройдет как краткое, на несколько строе, сообщение о происшествии, не более.
Но инспектор был слишком молод, чтобы понять, что впервые за всю свою карьеру комиссар столкнулся со случаем, когда преступление совершили против безвестного и никому, казалось, не нужного бомжа.
– Сколько с меня?
– Может, ещё по рюмашке? За здоровье бедняги Тубиба.
И они выпили, причем итальянец отказался брать с них плату за вторую порцию. Выйдя из бистро, полицейские прошли по мосту Мари. И через несколько минут уже очутились под серым сводом Отель-Дьё. Там им пришлось долго договариваться с весьма неприветливой женщиной, укрывшейся за окошечком.
– Фамилия?
– Знаю лишь, что на набережных его кличут Тубиб, и что его доставили к вам "неотложкой" сегодня ночью.
– Я не дежурила в это время. В какое отделение его поместили?
– Понятия не имею. Я только что звонил интерну, который так и не сказал, будут ли оперировать пострадавшего или нет.
– А имя этого медика знаете?
– Нет.
Она перелистывала туда-обратно страницы журнала учета, два-три раза куда-то звонила.
– Как вас самих-то зовут?
– Комиссар Мегрэ.
Имя ничего не говорило этой женщине, она просто повторила в трубку:
– Комиссар Мегрэ.
Наконец спустя с десяток минут регистраторша тяжко вздохнула, и с видом человека, оказывающего им особую услугу, заявила:
– Поднимитесь по лестнице "В"... На четвертый. Найдите там старшую медсестру по этажу.
Проходя по больничным коридорам они насмотрелись на медицинский персонал, от санитарок до молодых врачей, на самих больных в пижамах, а через приоткрытые двери и на ряды коек.
На четвертом этаже им пришлось опять прождать довольно долго, пока старшая сестра препиралась с двумя каким-то мужчинами, просьбу которых она, похоже, не желала удовлетворять.
– Ничем не могу помочь, - в конце концов разозлилась она. Обращайтесь в администрацию. Правила устанавливаю тут не я.
Те были вынуждены удалиться, допуская сквозь зубы не очень-то любезные выражения в её адрес, после чего она повернулась к полицейским.
– Это вы пришли к клошару?
– Комиссар Мегрэ...
– повторил он.
Она порылась в своей памяти. И ей тоже фамилия ничего не говорила. В этом здании люди жили в другом мире - с пронумерованными палатами, своими отделениями, рядами кроватей в просторных помещениях, таинственными значками на листках, прикрепленных к изголовью каждой из них.
– Как у него дела?
– Мне кажется, его сейчас осматривает профессор Маньен.
– Его прооперировали?
– Кто вам об этом сказал?
– Не знаю... Я полагал...
Мегрэ было не по себе в больнице и он явно робел.
– Под какой фамилией вы его записали?
– Под той, что фигурировала на его удостоверении личности.
– Оно у вас?
– Могу показать.
Она вошла в небольшой застекленный кабинетик в глубине коридора, тут же откуда-то извлекла засаленную картону, все ещё не просохшую после того, как побывала в воде Сены.
Фамилия: Келлер.
Имена: Франсуа, Мари, Флорантен.
Профессия: Старьевщик.
Место рождения: Мюлуз, департамент Нижний Рейн.
Согласно этому документу бродяге было шестьдесят три года, проживал он в Париже в меблированных комнатах на улице Мобер, хорошо известных комиссару, ибо там официально числились некоторые из клошаров.
– Он пришел к сознание?
Сестра попыталась было перехватить удостоверение личности, которое комиссар тут же сунул в карман и, не преуспев в этом, проворчала: