"Механическое стаккато"
Шрифт:
Разочарованной девушке не осталось ничего более, как продолжить экскурсию. На первом этаже имелась ванная, уборная, большая кухня, совмещенная со столовой. А так же огромный холл, в который они вошли со двора, и кладовая с дверью в подвал. Наверху было еще пять комнат.
Бекка как раз осматривала кухню, когда задняя дверь скрипнула, и вошел незнакомец. Он прижал палец к губам, призывая к молчанию. Потом поставил корзину с продуктами на стол, посмотрел на девушку, которая сразу догадалась, кто перед ней.
Он выглядел почти нормально: легкая небритость, волосы, стянутые в хвост. Какие-то брюки, что были ему коротковаты, рубашка, жилетка с цепочкой карманных часов, длинный плащ, перчатки без пальцев. От психа пахло пылью, машинным маслом и потом.
– Готовить умеешь?
– недовольно спросила Ребекка.
Парень кивнул. Вытащил из корзины яблоко, вытер его об тряпицу и подал девушке. Он рассматривал Бекку, но не облик, скорее ее реакцию, движения, выражение лица, пытаясь угадать, как она поступит или что думает. Сам он был достаточно высок и при этом горбился, скрывая свой рост, длинные руки при этом казались особенно подвижными.
– Салли Монтгомери Ферчайлд, мисс Бекка. Можно просто Сэл, - он улыбнулся. Безумия на первый взгляд в нем не замечалось, оставалось полагаться только на слова доктора.
Бекка взяла яблоко, но есть не стала, да и не стоило пока, если впереди операция по извлечению драгоценной детали.
– Меня уже просветили, что полезнее для здоровья быть с тобой в дружественных отношениях. Хочу посоветовать применить этот принцип и ко мне, - Ребекка дружелюбно расплылась в осторожной и обольстительной улыбке. Пока Бернардт не слышал, она могла позволить себе такие предостережения.
– Яблоко не повредит, мисс Бекка. Операционную надо сначала убрать, - проницательность психа поражала, он уловил ее сомнения мгновенно. Решив занять себя делом, Сэл начал стаскивать покрывала с мебели, кидая их в найденный короб для картошки. Только пол все еще оставался пыльным.
– Я хороший человек для тебя, мисс Бекка, - лицо Сэла отличалось живейшей мимикой. Из задумчивого оно становилось озадаченным, потом огорченным, потом снова на него выплыла улыбка. Он вспомнил, что хотел сказать:
– Патрика били, но он жив. Очень огорчен вашей с доком пропажей. Передавал 'привет'.
– Я знаю, - коротко ответила Бекка. Хорошо, что никто, даже этот Cэл, не мог знать о том, что было между ней и главным механиком.
– Если ты не против, я выйду в сад. Мне не очень хорошо.
Ребекка оставила яблоко на столе. Из-за чертового увеличенного короба внутри нее - весь организм сходил с ума. Ее угнетала предстоящая операция. Конечно, Бекка хотела избавиться от лишнего железа внутри, но было и страшно: какое осложнение будет на этот раз? Сколько придется отходить после операции? Что сталось с эфиром в покинутой на два года операционной? Как же ее замучили эти вскрытия и зашивания!
Еще не нравилось, что это делал Бернардт. Не потому, что она не доверяла его мастерству или имела какие-то глупые причины стесняться своих послеоперационных состояний, ей просто не хотелось и для него становиться девушкой-шкатулкой, механизмом, который можно открывать и закрывать, когда вздумается.
Ребекка прикрыла глаза, вдыхая свежий воздух в саду. Его вкус был прекраснее 'Вдовы Клико'.
***
Доктор закончил говорить по переносной станции и, зайдя на кухню, застал удивительную картину - убийцу в фартуке, моющего посуду. Печь тот тоже как-то раскочегарил, и на ней стоял чайник и дополнительная кастрюля с бинтами.
– Бекка?
– Бернардт почти не беспокоился, но все же нащупал рукоятку револьвера в кармане плаща.
Сэл принялся скоблить тряпкой с песком нож, неторопливо и тщательно.
– Вышла на воздух. Тут пыльно. И печально, - ответил псих.
Сэл дождался, пока доктор успокоится, и сполоснул две чашки, отпустив, наконец, злополучный нож. Очень кстати пришлась корзина, найденная на станции, уже собранная чтобы отправить кому-то и позаимствованная. Мужчина разыскал там чай и заварил его.
– Нужно время прийти в себя. Мир меняется, - задумчиво протянул Сэл.
Он давно ни с кем не говорил, но сейчас приходилось. И фразы выходили медленными, заторможенными, нелепыми рублеными предложениями, потому что он не мог вспомнить слова сразу.
– Понимаю. Не говори ей про завод. И про твои дела там, - Бернардт отхлебнул из чашки, успокаиваясь. Сердце стучало как бешеное, надо же было так испугаться.
– Да. Она... больно, - убийца отвернулся, вернувшись к посуде. Обдумывая сказанное и не сказанное, оба мужчины породили на кухне тишину особого рода.
Когда Бекка вернулась, док дотирал полы на кухне, а Сэл раскладывал продукты на полки в шкаф. Удивительно, но за несколько минут они стали вести себя как сообщники. Бернардт совсем не обращался с Сэлом, как с психом, который неизвестно что может сделать, а говорил, как с приятелем.
– Когда операция?
– спросила девушка, когда Сэл вышел, и она снова осталась с доктором наедине.
Бернардт улыбнулся ей, кивнул на стакан воды и две таблетки:
– Будут проблемы с наркозом. Не думаю, что баллоны с эфиром все еще годны, - пока что его это волновало больше всего. Лучше бы Патрик дал ему на прощание не револьвер, а медицинский саквояж.
Ждать пришлось еще довольно долго - пока подготовишь стол, пока прокипятишь инструменты и сам сполоснешься под ужасно холодной водой - и это в начале весны... Не сказать, чтобы на свободе было все, как в сказке. Сэл растворился где-то на верхних этажах, а Бекка, закрыв во время ожидания глаза, так и проспала до конца операции. Деталь была извлечена, и не верилось, что набор железок размером с кулак может стоить, как путь в светлое будущее.
Пришлось вытащить коробку, эта задача была одной из самых сложных. Бернардт сотни раз благодарил бога, что не положился на действие таблеток - наркотика и сильного снотворного - и все же испробовал анестезию хлороформом, а не эфиром: уже не практикуемую, но все еще не менее действенную.