Мекленбургская принцесса
Шрифт:
– Как вы нашли Берлин? – в которой раз спросил Иоганн Сигизмунд, подразумевая, естественно, своих дочерей.
– Он обворожителен, – скупо улыбнулся Густав Адольф. – Не говоря уж о его прекрасных обитательницах.
– Это очень приятно, Ваше Величество. Надо сказать, что весьма многие владетельные особы отмечали это обстоятельство. Взять хоть вашего кузена Владислава….
– Того самого, что остался без московского трона? – насмешливо поинтересовалась Катарина и бросила проницательный взгляд на курфюрста.
– Да, до нас дошли слухи, о славной победе вашего супруга, – охотно кивнул тот. – Но, видите ли, ваш кузен, хотя и разбит, все же остается наследником престола Речи Посполитой…
– Вот уж не знала, что трон в Польше наследуется, – не без сарказма в голосе заметила маркграфиня Анна, которой активно не нравилась Польша, а так же её королевская семья.
– Э… видите ли, – начал мямлить Иоганн Сигизмунд, сбитый с толку вмешательством супруги, но мекленбургская герцогиня мягко прервала его:
– Давайте говорить прямо, ваше высочество, поражение Владислава не добавило ему популярности среди польской шляхты и посему перспективы его избрания в случае смерти отца – довольно туманны. Кроме того, наш кузен – католик, и будьте уверены, Папа никогда не даст ему согласия на брак с лютеранкой.
– Это весьма вероятно, – вздохнул глава Бранденбурга.
– Ну, а уж ежели, паче чаяния, ему удастся добиться папского согласия, то у вас нет недостатка в дочерях, не так ли? Одна из двух оставшихся вполне сможет составить партию польскому королевичу.
– Не вижу к тому никаких препятствий, – обрадовался курфюрст.
– Ну, вот и прекрасно! Если вы не против, мой брат завтра же объяснится с вашей дочерью и можно будет назначить дату помолвки. Кстати, Густав, ты уже выбрал, которую из девушек собираешься осчастливить?
– Выбрал, – скупо улыбнулся король. – Но, если позволите, я назову её имя позже.
– Я полагаю, моя сестра будет счастлива принять ваше предложение, – немного невпопад вставил молчавший до сих пор Георг Вильгельм.
– По крайней мере, одна из них, – желчно отозвалась маркграфиня и без восторга посмотрела на своего первенца, которого считала недотепой.
Придя к согласию, стороны принялись обсуждать размеры приданого и другие увлекательные вещи, но было уже поздно и высокие договаривающиеся стороны вынуждены были разойтись, с тем, чтобы продолжить завтра. Густав Адольф взялся проводить сестру к выделенным ей покоям, а когда они достигли их, без обиняков спросил:
– Като, скажи мне откровенно, что привело тебя в Берлин. Неужели тебе так не терпится увидеть меня женатым?
– Я рада, что ты, наконец, одумался, братец; но сознаюсь, что твой брак – не самое главное, что вынудило меня искать встречи с тобой!
– Ты говоришь загадками!
– На, читай, – вынула она копию письма, перехваченного фон Гершовым, и подала брату.
– Что это значит? – напряженно спросил тот, закончив чтение.
– Это значит, что король Кристиан собирается сунуть свой нос, куда его не просили!
– Не может быть никакой ошибки?
– Подлинник послан вместе с арестованным Глюком в Стокгольм. Я так и знала, что ты будешь мотаться по всему королевству и не успеешь с ним ознакомиться. А ведь у епископа есть влиятельные друзья, и негодяй может избегнуть наказания!
– Будь покойна – если обвинения найдут подтверждение, он не избегнет справедливой кары!
– Ты мне не веришь?
– Верю, но… сама понимаешь, епископа так просто не отправишь на плаху.
– Да чёрт с ним, с епископом, – разъярилась герцогиня, обычно не употреблявшая крепких выражений. – Ты что – не понимаешь, что проклятый датчанин, чтобы ему подавиться своим колтуном [11] , собирается отнять у нас герцогство!
– Понимаю, но это вызывает известные сомнения. Как он может решиться на такое?
11
Кристиан Датский – имел заболевание кожи головы, приведшее к образованию колтуна.
– Ты собираешься вмешаться, или нет?
– Что ты хочешь, Като – чтобы я ввел войска?
– Нет, оккупация может только подхлестнуть агрессора. Но, послушай меня, если мы перехватили письмо, значит, Кристиан еще о нём не знает.
– И что ты предлагаешь?
– Нужно поставить в известность о его планах все заинтересованные стороны. Если датчанин столкнется с консолидированным протестом Швеции, Бранденбурга, Померании и Брауншвейга, то вряд ли решиться на агрессию.
– Ты уверена в поддержке Брауншвейга?
– Более чем! Поверь мне, Клара Мария не допустит, чтобы её единственного сына лишили герцогской короны, а Август во всём слушается жены.
– Ты думаешь, этого будет достаточно?
– Если мы сможем выставить Кристиана предателем протестантского мира, стакнувшимся с папистами, то – да!
– Что же, это выглядит разумно. Так ты думаешь, не стоит отправлять к вам на помощь хотя бы небольшой отряд?
– Кто первый вторгнется, тот и будет агрессором в глазах Германии! К тому же, полагаю, датчане далеко не такие уж хорошие вояки, как кажется их королю. Быстро захватить герцогство они не смогут, а вот тогда ты сможешь прийти к нам на помощь.
– Да уж, был бы здесь Иоганн Альбрехт, Кристиан не посмел бы сунуться к вам.
– Мой муж находится там, куда Вы его послали, Ваше Величество! Вы ведь не забыли, что я была против его похода в Московию?
– Во-первых, сестренка, насколько я помню, ты вовсе не была против! Во-вторых, его посылали вовсе не затем, чтобы он стал там царем! И в-третьих… Като, я никак не могу понять, почему ты до сих пор не уехала к нему?
Герцогиня на секунду задохнулась от негодования, ведь именно из-за брата она до сих пор оставалась в Мекленбурге. Однако короли имеют право забывать о своих прежних словах и обязательствах, это ей было хорошо известно. Поэтому, Катарина сначала успокоилась, а потом ответила безразличным тоном: