Мелания
Шрифт:
Ее нос усыпан веснушками. Иногда ему больно смотреть на них.
========== Часть 10 ==========
Как обычно, когда что-то по-настоящему сумасшедшее случается в его жизни, Микки не замечает, как летит время. Он и глазом не успел моргнуть, как прошло три недели с момента его переезда в Филли.
Теперь он видит Мэнди практически каждый день. Понимание того, как он скучал по ней те два года, что они были врозь, не прошло для него даром, и хотя ни один из них не произносит этого вслух, они оба рады снова зависать вместе. Они играют в видеоигры, в которых Мэнди всегда выигрывает – как в старые времена, впрочем, так же как и
Они вместе присматривают за девочкой, у Мэнди оказались обалденные способности ее развлекать, даже, несмотря на то что, кажется, ей не всегда комфортно с ребенком. Микки задумывается, появится ли когда-нибудь у него и у Мэнди родительский инстинкт, или Тэрри выбил его из них на всю жизнь. Тем не менее Мэнди здесь, с ребенком, играет с ней в глупые детские игры, хохочет, когда та называет банан или носок, или микроволновку па па, потому что пока не понимает, что действительно означает это слово, и говорит, что у девчонки столько же шансов увидеть своего настоящего «папу», сколько у микроволновки произвести потомство. Что ж, это похоже на правду.
Мэнди старается немного украсить их квартиру, приносит разные безделушки, чтобы заполнить полки, а еще портит ребенка, покупая ей столько игрушек на гаражных распродажах, что ими усыпан весь пол и Микки не может пройти десяти шагов, чтобы не наступить на что-нибудь, каждый раз матеря Мэнди.
Они рассказывают друг другу обо всех глупостях, что произошли с ними за эти два года, но не поднимают серьезные темы. Микки не спрашивает, собирается ли она заканчивать школу или предпринимал ли ее дерьмовый босс попытки посерьезнее, чем просто подкатывать к ней.
А Мэнди не спрашивает, что он чувствовал, когда она и Йен сбежали, что он чувствует к Йену сейчас, встречался ли он с кем-нибудь, или признался ли кому-нибудь, что он гей, и вообще никаких подробностей о его дерьмовой личной жизни.
Они определенно никогда не говорят о выражении лица их отца, когда они соединили свои пальцы на курке и нажали на него.
И так получается, что за эти несколько недель Микки очень часто видится с Мэнди, но ни разу не видел Йена.
Он уговаривает себя, что это ерунда. Мэнди видится с ними обоими, но она обходит эту тему, так что, может, и говорить не о чем. Прошло два года с тех пор, как они видели друг друга последний раз, два года с тех пор, как Микки сказал “не надо” и ничего больше, потому что остальные слова застряли у него в горле. Один год и одиннадцать месяцев с тех пор, как в армии выяснили, что Йен не настоящий Филипп, и приказали ему проваливать и никогда не возвращаться. А еще – один год и одиннадцать месяцев, с тех пор, как Мэнди и Йен решили сбежать вместе, оставив Микки позади, выбросив, как ненужную тряпку.
Это неважно. Он трахался с другими парнями с тех пор, ладно, с двумя парнями, если не считать пьяный минет в темных аллеях, на который он не ответил тем же, он работал – на чертовски скучной работе, тем не менее работал, – и в довершение, у него теперь есть чертов ребенок. Последнее, что ему нужно – это Йен Галлагер. Он покончил с этим.
Он постоянно повторяет это себе, потому что дни идут, и он видит Мэнди, Мэнди, Мэнди, и не видит Йена.
В последний день их третьей недели
– Привет, задница, – отвечает она, само очарование. Должно быть, узнала его по номеру. – Чё надо?
– Не хочешь повидаться? – спрашивает он, следя одним глазом за ребенком, быстро наклоняется и подхватывает ее, когда она направляется к краю тротуара. Она вырывается и протестует, колотит его своими маленькими кулачками по груди, и он не сразу понимает, что ответила Мэнди.
– Давай, почему нет, – говорит она. – На улице холодно, я не хочу выходить, почему бы вам не прийти ко мне.
Микки молчит. Смотрит на ребенка и опускает ее снова на землю, продолжая следить за ней, пока пытается сообразить, что ответить Мэнди.
– Ээээ, а это нормально будет? – спрашивает он, не уточняя, почему это может быть не нормально, надеясь, что она сама догадается.
– Его нет дома, – отвечает Мэнди, и он словно бы видит, как она закатывает глаза. Он ценит, что она не называет никаких имен, тем не менее.
– Хорошо. Говори адрес.
Тут девчонка снова спешит к краю тротуара, гукая при этом, как ненормальная, и ему приходится хватать ее, пока она не выбежала на дорогу.
***
Двадцать минут спустя Микки и ребенок сидят у Мэнди на полу в гостиной. Она живет в высотном жилом доме, как и он, только ее квартира гораздо больше и уютнее. Кухня объединена с гостиной, у них чертовы деревянные полы и огромное окно с видом на город. Здесь до черта спален, и теперь понятно, почему у Мэнди и Йена еще трое соседей. В ходе быстрой экскурсии по квартире, которую ему устраивает Мэнди, Микки выясняет, что у них с Йеном маленькие комнатушки, переделанные из кабинета и столовой. За свои комнаты они платят меньше остальных жильцов, и Микки считает, что это охуенно выгодная сделка.
Микки никогда не представлял Мэнди в роли матери, да и сейчас не представляет, но уже после нескольких встреч с ребенком они нашли общий язык. Девчонка даже пытается произнести ее имя «Мэ-иии, Мэ-иии», когда в представлении годовалого ребенка та делает что-то крутое. Строит рожи или издает смешные звуки, например. Микки находит, что это идиотизм. Тем не менее, когда Мэнди с ними, это вроде как она нянчится, так что он может себе позволить расслабиться и не следить за ребенком постоянно, в страхе, что она убьет себя током или разобьет себе голову. Мэнди, кажется, вполне устраивает, что они тусуются с Микки без участия Микки, так что он решает позволить им наслаждаться этим.
В этот раз она играет с ребенком в «пора спать»: игра заключается в том, что все игрушки укладываются под одеяло, затем нужно какое-то время фыркать и храпеть, потом все «просыпаются» и игра начинается по новой. Микки обычно начинает скучать на третьем круге, но малышка считает эту игру нереально веселой, хохочет, хлопает в ладоши и закатывает глазки от восторга.
– Мама-обезьянка тоже хочет спать? – спрашивает Мэнди, кивая с серьезным видом, когда ребенок кричит па-па и засовывает игрушку под одеяло. – Вот, и мишка Тэдди хочет спать, да, хочет…