Мелиан. Охота Дикой Кошки
Шрифт:
элементарна. Просто кощунственно то, что я никак не могу додуматься до неё.
Знать бы ещё, что она из себя представляет!
Оставив в покое волосы, я до крови прикусила согнутый мизинец. Боль обожгла кожу, и вдруг меня
осенило. Сердце учащенно забилось, а в животе появилась томная сладость предвкушения,
смешанная со страхом перед возможностью ошибки.
78
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
Догадка была проста. Если Камень – это и впрямь камень, тогда что мешает мне обратиться к тому,
для кого мир любого камня на свете открытая книга?
Иным словом, к литанээ.
Обычно Говорящих с камнями можно найти лишь в мало-мальски крупных городах, однако волею
случая на Аэдагге коротал свои дни один литанээ – Микаэль Аметист. Рассказывали, что на его
долю выпала незавидная судьба – связавшись в юности с дурной компанией и работая на какого-то
пиратского капитана (имя Микаэль называть наотрез отказывался), литанээ вскоре сам попал в его
шайку и принялся бороздить моря в поисках лёгкой добычи. Вольная жизнь, весёлые товарищи,
льющийся без остановки хмельной лэй и сотни портовых красоток – всё это вскружило голову
юноше и заставило позабыть мирную сухопутную жизнь и Дом.
Лишь потеряв ногу в потасовке с морским пилозубом(55) и осев на Аэдагге, Микаэль начал
осознавать, что добрая половина его жизни прошла в беспутном кутеже, драках и пиратских
набегах. Возвращаться в Алдорию ему было нельзя. Однажды в пылу битвы он прирезал какого-то
особо приближенного к королю чиновника, и за голову пирата-литанээ назначили немалую
награду. На Аэдагге же Микаэля хорошо знали и уважали за смелость и щедрость.
Подлечив ногу (вернее, то, что от неё осталось) и придя к выводу, что прежняя жизнь морского
разбойника ему претит, а он умеет лишь Говорить с камнями, Микаэль решил заняться ювелирным
делом – то есть тем, от чего в своё время сбежал в море. Сначала изготовление самоцветных
амулетов и талисманов показалось ему страшно скучным, но от природы литанээ не уйдешь.
Постепенно бывший пират втянулся и даже начал получать удовольствие от работы. Требуя за свои
услуги куда меньшую плату, чем алдорские литанээ, Микаэль вскоре оброс обширной клиентурой
из числа бывших собутыльников и товарищей по команде.
С Микаэлем я познакомилась год назад, когда Моррису потребовалось изготовить новый амулет
видения взамен утерянного. Вначале высокий смуглый человек неопределённого возраста со
впалыми щеками и радужными – как у всех Говорящих – глазами, показался мне слишком чопорным
и высокомерным. Пообщавшись с ним, я поняла, что это только маска. Микаэль не желал никого
пускать в душу и предпочитал держать дистанцию, будучи на самом деле вполне приветливым и
дружелюбным. Пару раз он предлагал мне сделать личный малый амулет из кошачьего глаза от
дурного глаза и порчи, обещая значительно сбить цену, но я медлила, предпочитая вежливо
отнекиваться. В сглаз я не верила, да и не было в ту пору у меня явных недоброжелателей.
Теперь, вспомнив про Микаэля и его предложение, я усмехнулась. В свете недавних событий его
упоминание об амулете показалось чуть ли не пророческим. "Связи между вещами глубже, чем
кажутся", - говорили мне монахи монастыря Белой девы(56) в Хайане, и с каждым новым витком
моей жизни я всё больше и больше верила им.
Итак, Микаэль.
Литанээ жил через две улицы от меня в относительно тихом Жестяном квартале. По крайней мере,
убийства и пьяные дебоши случались там в два раза реже, чем на всей остальной Аэдагге. Глянув в
окно, затянутое мутной плёнкой бычьего пузыря и отметив, что, судя по проблескам солнца,
пробивающимся меж серых облаков высоко в небе, до вечера ещё далеко, я принялась
заворачивать Камень в изрядно поистрепавшуюся шаль Назиры, застегивать блузу и натягивать
юбку. Нетерпение и радостное возбуждение, запевшее внутри при мысли о литанээ, подсказали,
что я на верном пути.
***
Я тщательно надвинула капюшон плаща на голову, подобрала длинную полу и неторопливо
направилась в сторону Жестяного квартала, стараясь не подходить близко к кособоким домам, чьи
79
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
налепленные друг на друга этажи грозно нависали над улицей. Их окна тускло мерцали
подслеповатыми бельмами. То одно, то другое распахивалось, и наружу высовывалась
взлохмаченная голова, орущая непристойную песню, полуголая девица, зычно зазывающая к себе,
или рука, выплескивающая на выщербленные булыжники ведро с помоями. Соленый запах моря и
водорослей перебивал едкий "аромат" кислятины и подгорелого мяса, сочившийся из таверны
"Песнь сирены", мимо которой я прошла.
...После случившегося с Соколом меня, едва не потерявшую рассудок от шока, приютил старый
Одноглазый Том. Не знаю, чем я приглянулась ему, но старый пират поселил меня у себя и стал
заботиться, словно о родной дочери. Даже обучил кое-каким приёмам владения саблей и ножом.
– Тебе уготована жизнь в жестоком мире, - часто повторял он, вкладывая в мою руку оружие.
– На