Мелиан. Охота Дикой Кошки
Шрифт:
глазами каменистые пейзажи Коннемары. Злясь на себя за излишнюю сентиментальность, я
старалась отвлечься, заняться чем-нибудь, но всё валилось из рук. Хотелось лечь на продавленную
кровать, отвернуться к изъеденной древоточцами стене и уснуть.
И тогда, вытаскивая себя из пучины тоски, я начинала напевать, вспоминая коннемарские песенки
и сочиняя свои.
Однако в этот раз всё было совсем по-другому.
Наступления сезона дождей я даже не особо заметила: все мысли были заняты Камнем и его
загадкой. Иногда из глубин памяти всё же поднимались воспоминания о случившемся, и меня
начинали мучать кошмары. Бездыханный калиф с кинжалом в груди и телом, подрагивающим от
конвульсивных судорог, вдруг открывал мутно-серые глаза без зрачков, и, шлепая губами, пытался
что-то сказать. Тварь из Лах'Эддина, возникая в непроглядно-чернильной темноте, извивалась,
пытаясь подобраться ближе. Её глаз-медальон был сломан пополам, и из трещины сочилась буро-
жёлтая слизь, чей отвратительный запах долетал до меня даже из снов.
К кошмарам мне было не привыкать – после случая с Моррисом они снились ещё чаще, и я с грехом
пополам научилась различать разницу между сном и явью и просыпаться без криков и мерзкого
озноба по всему телу. Хуже кошмаров были муки совести, которые периодически вгрызались в
мозг, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове ранаханнские события и терзаться
сомнениями: "А если бы тварь удалось убить, не причинив вреда Теймурану?" Умом я понимала, что
это был единственный способ уничтожить мерзкое создание и освободить Ранаханн от грозящей
его народу участи быть под властью чудовища Забытых Пустошей, но... Но.
Вспоминала я о капитане Коннаре, который невольно спас мою жизнь. Если бы не его кинжал, я бы
пополнила ряды бесследно сгинувших в чреве монстра девушек.
77
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
Воспоминания о клинке невольно наталкивали и на другие размышления.
Стало ли известно осиротевшим без своего повелителя обитателям дворца, кто владелец оружия, в
неурочный момент оборвавшего жизнь Теймурана? Если да, то я могу лишь посочувствовать
капитану и пожелать, чтобы всё обошлось благополучно. Глупо, конечно: если всё сложится
наихудшим образом, что в этом благополучного? С другой стороны, как я могу помочь капитану,
будучи далеко? Я всё равно не созналась в совершённом: своя шкура дороже.
Эти нелёгкие думы, терзающие меня вперемешку с угрызениями совести, привели к тому, что я
начала покрываться гусиной кожей при одной мысли о капитане. Уверенность, что рослый
северянин отнюдь не обрадовался бы, вновь встретившись со мной, крепла каждый раз, когда я
вспоминала о нём. Лишь осознание того, что это вряд ли возможно, немного успокаивало меня и
давало передышку.
Минуло три недели с момента моего возвращения из Ранаханна. Всё это время я посвятила возне с
первой вехой, которая, по словам старого драконопоклонника, должна была указать путь ко
второй.
Беда была в том, что старик не дал Безбровому Энди подробных инструкций по обращению с
Камнем: либо не знал, либо из пропитой памяти Безбрового всё выветрилось. Имея на руках лишь
слова о том, что "Камень укажет путь к следующей вехе", теперь я пыталась самостоятельно
нащупать верную дорогу, блуждая в кромешной тьме беспочвенных и порой совершенно безумных
догадок, не имея под рукой даже лучины.
Я крутила Камень в ладонях, пытаясь нащупать хотя бы малейшую вмятину или выступ: вдруг он
полый внутри и имеет некий хитроумный механизм для открывания? Бесполезно. Камень с лёгким
шуршанием тёрся об руку, но его округлые бока оставались идеально гладкими.
Я провела много времени, лежа на ветхом покрывале, положив Камень перед собой и напряженно
вглядываясь в его янтарно-прозрачные глубины, надеясь разглядеть там ключ к разгадке. Тщетно.
Мутноватая внутренность вехи оставалась равнодушно-бездвижной. От постоянного напряжения у
меня начало щипать глаза, и перед внутренними веками поплыли оранжево-зелёные круги.
Однажды, устав от бесплодных попыток, я уснула рядом с ним, но ничего так и не случилось.
Открыв глаза, я увидела Камень на прежнем месте, всё такой же холодный и равнодушный.
Я катала Камень по щербатому полу, подталкивая ногами. Кидала в воду. Бросала в огонь. Даже
капала на него кровью из надрезанного пальца. Ничто не приносило результат. Камень оставался
глух к моим попыткам, и, каждый раз испытывая неудачу, я чувствовала себя безумцем,
пытающимся забраться на отвесную скалу с телом, облитым маслом.
В один из таких беспросветных дней, задумчиво глядя на унылую серость, сочащуюся сквозь окно,
я с растущим отвращением подумала о Камне. Что же я делаю не так? Может быть, существует
ещё какой-нибудь предмет, без которого тайна вехи не откроется? От этих мыслей меня пронизал
озноб, ледяной ладонью погладивший между лопаток. Передёрнув плечами, я сердито оглянулась
на сиротливо лежащий на койке Камень. Вряд ли. Иначе старик упомянул бы и о нем.
Я вновь повернулась к окну и принялась остервенело накручивать на указательный палец тёмный
локон. Я точно что-то упускаю, только что именно? Внутреннее чутьё подсказывало: разгадка