Мелкий снег (Снежный пейзаж)
Шрифт:
Хотя Юкико строго-настрого запретила О-Хару подходить к больной, Эцуко скучала и беспрестанно требовала её к себе, с согласия сиделки, сказавшей, что риск заболеть не настолько велик, чтобы соблюдать чрезмерную осторожность. Запреты Юкико, таким образом, не возымели действия, и О-Хару целыми днями торчала во флигеле. Мало того, время от времени они с сиделкой развлекались тем, что отшелушивали подсохшую кожу на руках и ногах у Эцуко. «Вон, барышня, какие лоскутищи с вас сходят!» — радостно восклицала О-Хару и принималась отслаивать очередной клочок. После этого она аккуратно собирала их в руку и шла демонстрировать остальным служанкам: «Вы только гляньте, как облезает барышня!» Поначалу те пугались, но со временем привыкли и уже не выскакивали опрометью из кухни.
В
И всё-таки, с кем именно Таэко намерена обсуждать этот вопрос: с сестрой или с зятем, спросила Сатико, и что именно подразумевает она, говоря, что у неё «есть кое-какие планы»? Таэко отвечала неохотно и уклончиво — как видно, она боялась, что сёстры в два голоса примутся отговаривать её от поездки. Не вдаваясь в подробности, она сказала, что сперва попытается поговорить с Цуруко, если же из этого ничего не выйдет, она обратится прямо к Тацуо. Что же касается её «планов», то после настойчивых расспросов Сатико удалось выяснить, что Таэко намерена с помощью госпожи Тамаки открыть небольшое ателье дамского платья и для этого ей нужны деньги.
В таком случае, подумала Сатико, Кой-сан вряд ли удастся получить свои деньги. Тацуо со всей определённостью заявил, что даст ей деньги в одном-единственном случае — на свадебные расходы. К тому же он категорически возражает против того, чтобы Кой-сан занималась шитьём. И всё-таки какой-то шанс на успех у неё, пожалуй, есть. Тацуо по натуре трус, недаром же в молодые годы он пасовал перед бойкими свояченицами. За глаза он храбрится и держится решительно и непреклонно, но стоит ему столкнуться с открытым неповиновением, как от его твёрдости не остаётся и следа. Возможно, Таэко и сумеет добиться своего, если чуточку его припугнёт. Судя по всему, на это она и рассчитывает. Тацуо, конечно же, постарается увильнуть от этого разговора, но Таэко, по-видимому, не уедет из Токио до тех пор, пока не добьётся от него полной ясности.
Сатико была не на шутку встревожена. По всей вероятности, сестра не случайно задумала ехать в Токио именно теперь, когда ни она, ни Юкико не могут отправиться вместе с ней. Она говорит, что настроена вполне миролюбиво, но что, если это только слова, а на самом деле она намерена добиться своей цели любой ценой, пусть даже ценой полного разрыва с «главным домом»? В таком случае она действительно должна быть заинтересована в том, чтобы ехать одной. Возможно, не стоит заранее себя накручивать, думала Сатико, но где порука, что под влиянием момента Таэко не допустит какую-нибудь нелепую ошибку? Если, паче чаяния, разговор между ними кончится ссорой, Тацуо ещё, чего доброго, вообразит, будто Сатико нарочно отправила сестру в Токио, чтобы попортить ему кровь. То, что она не нашла возможным сопровождать Таэко, будет истолковано не иначе, как демонстративное намерение остаться над схваткой и поглядеть, как Тацуо будет выпутываться из этой трудной ситуации. Цуруко тоже наверняка затаит на неё обиду: почему она не остановила Кой-сан, почему не внушила ей, что она не имеет никакого
Юкико убеждена, что «планы» Кой-сан так или иначе связаны с Итакурой. Возможно, затея открыть ателье — всего лишь предлог. Кто знает, как изменятся её планы, когда она получит деньги? При всей своей практичности, Кой-сан слишком доверчива, и в конечном счёте этими деньгами будет распоряжаться Итакура. До тех пор, пока Кой-сан с ним не порвёт, ей нельзя давать деньги.
В рассуждениях Юкико, безусловно, была своя доля истины, и всё же Сатико не считала себя вправе чинить Таэко какие-либо препоны. При том, что она по-прежнему не одобряла намерения сестры выйти замуж за Итакуру, видя, с каким упорством и мужеством та идёт к намеченной цели, Сатико не могла и не хотела становиться у неё на пути.
Как бы ни распорядилась Таэко этими деньгами, они нужны ей для того, чтобы жить самостоятельно, ни от кого не завися. Если у Тацуо действительно есть какая-то сумма, записанная на её имя, он должен её отдать. Так считала Сатико, но в то же время она понимала, что, поехав вместе с Таэко в Токио, невольно окажется между двух огней более того, может возникнуть ситуация, когда ей придётся — хочет она того или нет — принять сторону «главного дома». Для того чтобы при любых обстоятельствах отстаивать позицию Таэко, потребовалась бы огромная смелость, а её-то Сатико в себе как раз и не ощущала.
32
Юкико самого начала возражала против того, чтобы Таэко ехала в Токио одна. Почему Сатико не может отправиться вместе с ней? Эцуко уже почти выздоровела, за домом есть кому присмотреть, так что Сатико может ехать со спокойной душой, тем более что с возвращением их никто не торопит.
Таэко не выказала особой радости, узнав о намерении сестры сопровождать её в Токио. Сатико поспешила объяснить, что едет только потому, что в противном случае у «главного дома» может возникнуть недоумение. Она не собирается ни во что вмешиваться. Кой-сан вольна поступать так, как сочтёт нужным. Возможно, Цуруко и Тацуо захотят, чтобы Сатико присутствовала при их разговоре, но она попытается уклониться. Если же это ей не удастся, её позиция всё равно останется сугубо нейтральной. Во всяком случае, она не сделает ничего такого, что могло бы повредить Кой-сан.
В письме, отправленном Цуруко, Сатико тоже дала понять, что не хотела бы вмешиваться в переговоры, ради которых Кой-сан едет в Токио, и просила не привлекать её к участию в них.
Приехав в Токио, Сатико остановилась в гостинице, Таэко же, во избежание кривотолков, намеревалась воспользоваться гостеприимством сестры и зятя — по крайней мере до тех пор, пока не обсудит с ними наболевший вопрос.
Из гостиницы Сатико сразу же позвонила сестре: Таэко хочет не откладывая ехать в Сибую, но не знает дороги, а она, Сатико, слишком устала, чтобы её проводить. Не мог бы Тэруо-тян приехать за ней в «Хамаю»? Цуруко сказала, что приедет сама. Если Сатико и Кой-сан ещё не ужинали, они могли бы пойти куда-нибудь втроём. Быть может, они встретятся на Гиндзе? Присутствовавшая при этом Таэко высказала пожелание, поужинать либо в «Лохмейере», либо в «Нью-Гранд», о которых она слышала от Сатико. В результате сёстры договорились встретиться в «Лохмейере», но, как выяснилось, Цуруко ещё ни разу там не была, и Сатико пришлось объяснять столичной жительнице, как туда добраться.
Приняв ванну, Сатико с сестрой отправилась на Гиндзу. Цуруко уже ждала их за столиком. До сих пор по счетам всегда платила Сатико, меньше других сестёр стеснённая в средствах, сегодня же Цуруко намеревалась взять расходы на себя. Она была ласкова и предупредительна как никогда, особенно с Таэко. Как хорошо, что Кой-сан выбралась в Токио, то и дело повторяла Цуруко и с оттенком некоторого смущения добавляла: право же, они с Тацуо давно уже собирались её пригласить, но в доме такая теснота, что ей просто негде было бы расположиться…