Мельница на Лютыне
Шрифт:
— Что случилось? — спросил ксендз, пробегая мимо.
— Мальчики ушли, — крикнула в ответ Эльжбета.
— Куда?
— Не знаю. Ярек увел куда-то Марыся.
Ксендз сбежал вниз. Здесь в овражке стояли на берегу оба мальчика и молча смотрели вверх, на желтый пенящийся водопад, который с шумом низвергался с высокой плотины. У Марыся в глазах был страх, у Ярогнева — только любопытство.
— Эй, вы, марш отсюда! — закричал им ксендз. — Упадете в реку!
— Вот еще! — буркнул Яро.
— Ну, ну, живее бегите! — кричал ксендз, не останавливаясь. Он видел, что вода доходит уже до кладки и через минуту нельзя будет перебраться на другую сторону, и потому спешил к Францишеку, скользя по грязи крутого берега. Здесь снег лежал еще толстым пластом, но под ним текла вода, и оттаявшая земля была очень скользкой. Наконец ксендз пробрался сквозь засыпанные снегом кусты.
— Пан Францишек! — позвал он. — Пан Францишек! Лед снизу напирает на плотину!
Францишек не сразу сообразил, в чем дело. Он вылез из воды на берег.
— Идем туда, надо разбить лед у плотины, под водой, — толковал ему ксендз.
Францишек пошатнулся.
— Так она же бетонная, — возразил он.
— Да, но, видно, бетонные плиты ненадежно уложены: плотина ходуном ходит.
— Что вы; пан Стась, не может этого быть!
Все же он пошел за ксендзом. Через мостик уже бежал ручей.
— Его сейчас снесет, — сказал ксендз. — Не убрать ли нам доски?
— Да, надо убрать.
Мальчики стояли на том же месте и глазели на водопад.
— Ярогнев, сбегай-ка за молотком и топором! — крикнул мельник — Собьем кладку.
Ярогнев помчался наверх, к дому. А Марысь по-прежнему стоял на берегу.
— Отведи малыша домой! — крикнул ксендз вдогонку Ярогневу.
Ярогнев через несколько минут вернулся с топором, молотком и клещами. За ним следом прибежала Эльжбета и увела Марыся. А мельник, ксендз и Ярогнев втроем энергично принялись за работу. Францишек сбил кладку моста с одного конца, потом прошел обратно по качавшимся доскам и с помощью ксендза снял их совсем. Взяв доски, все трое направились вверх по склону.
Тем временем Эльжбета вела домой маленького внука и всю дорогу причитала:
— И что это за ребенок! Куда ты убежал? Куда убежал от своей бабуси?
Марысь ничего не отвечал и только кряхтел. Он сегодня с раннего утра был сам не свой, — должно быть, понимал или чуял, что на мельнице случилась беда, а может, его просто взбудоражила наступившая сразу оттепель и этот теплый ветер. Проснувшись утром, он не хотел завтракать, капризничал, потом все ковылял из угла в угол или останавливался вдруг посреди комнаты и задумывался.
— Ты что? — спрашивала обеспокоенная Эльжбета.
— Ничего, бабуся, ничего, — отвечал Марысь и вдруг вздыхал так глубоко и жалобно, что у старухи сжималось сердце.
— Что с тобой? — спрашивала она снова.
Поэтому-то она так испугалась, когда перед самым полуднем Ярогнев исчез вместе с Марысем, хотя братья часто уходили из дому вместе. Ярогнев, при всей своей черствости, очень любил братишку и всячески опекал его.
— И куда ты все бегаешь? — приговаривала Эльжбета, ведя Марыся вниз, к дому. — Куда убегаешь, негодный мальчишка?
Марысь не отвечал и шел неохотно, упирался.
— Ну, иди же, иди! — торопила его бабка и тянула за руку.
— Баба, баба, я хочу поглядеть, как вода падает! — говорил Марысь, вырываясь.
— Еще чего выдумал! Домой иди, холодно на дворе.
— А я хочу поглядеть!
— Нельзя, нельзя.
Эльжбета привела его наконец домой, усадила на табуретку в облюбованном им уголке, дала кубики и наказала сидеть смирно, не двигаться с места. Она сняла с него пальтишко. На пороге, обернувшись, увидела, как он сидит в белом передничке, играя кубиками в «солдатики», и ушла к мельнице — посмотреть, что делают там мужчины.
Тересь уже вернулся из города и помогал остальным. Пока объяснили все Тересю, сбили кладку мостика, отнесли доски на склад, прошло некоторое время. И когда они подошли к дамбе, то увидели, что она как-то выгнулась. Подводный лед напирал на нее очень сильно. Вероятно, бетонные плиты разошлись и уже внизу пропускали воду, но проверить, так ли это, было немыслимо под падавшей сверху завесой воды. Борясь со страхом, мужчины вошли на плотину и стали работать ломами под водой, пытаясь разбить поверхность льда. А Ярогнев с берега шестом проталкивал дальше застаивавшиеся льдины. Но вода в речке очень быстро прибывала, она вышла уже из берегов, и скоро всем пришлось спасаться под столетние тополя.
Отсюда открывалось великолепное зрелище. Разлившаяся река заполнила весь овражек между узкими лентами рощ и бурно неслась вперед. Встретив на пути мельничную запруду, пенистые волны перекатывались через нее. Разливаясь все шире по сторонам, они достигли и самой мельницы. Плотина медленно, но непрерывно выгибалась дугой, шлюзы сносило один за другим. Францишек закрыл лицо руками. Ксендз, Тересь и Ярогнев стояли бледные и смотрели, как бетонная плотина все гнется и гнется… Вода несла черные сучья, обломки… Труп белого кота на мгновение задержался около единственного уцелевшего еще шлюза, медленно покружился здесь, словно исполняя какой-то обрядовый танец, и затем его унес ровный желтый поток падавшей вниз воды.
Ксендз и Тересь, улучив удобный момент, проскользнули вдоль желоба, чтобы спасти несколько досок, сложенных за колесом. Вода напирала уже и на самое колесо. Удерживаемое щитом шлюза, колесо время от времени громко скрипело и дрожало, как живое существо. Пробравшись между мельницей и колесом, ксендз посмотрел вниз и в том месте, куда еще минуту назад упирался мостик, увидел белую фигурку. Там стоял Марысь и, закинув обе ручки вверх, следил за водопадом. Вся его фигурка выражала страх и восхищение.