Мельничиха из Тихого Омута

Лакомка Ната

Не знаю, на что я рассчитывала, произнося эти слова. Возможно, надеялась, что судья фыркнет и убежит, а возможно - что расскажет что-то о себе. Хотя меня не должно было интересовать, почему его изгнали. Света, тебя должно интересовать только одно - как отсюда выбраться. А судья пусть живет своей жизнью. В Тихом Омуте. Вместе с моргелютами, если ему угодно.

Но мои слова не рассердили судью и не сделали его откровеннее. Он доел пирог, чуть усмехнулся, будто услышал что-то забавное, и спросил с преувеличенной вежливостью:

– А что говорят об этом в деревне, хозяйка? Ведь ваши товарки, наверняка, всё знают

лучше меня.

Вот как. Мы ещё и язвить решили. Ладно...

– Я слышала, что вы сунули нос, куда не следовало, - сказала я, пропустив мимо ушей замечание о «товарках». Я понятия не имела, с кем Эдит дружила в деревне. А значит, и заострять на этом не нужно.
– Всё верно?

– Сунул, - он встал со скамейки, глядя насмешливо.
– Работа у меня такая - совать нос туда, куда не следует. И почему-то многим это не нравится.

– Не догадываетесь - почему?
– невинно спросила я.

– Догадываюсь, - ответил он.
– Моя работа не нравится тем, кому есть что скрывать. Вам моя работа тоже не нравится?

Пожалуй, Светочка, ты зашла слишком далеко. Тем более с человеком, который спас тебя и который помогал - не важно, по каким причинам.

– Простите, господин Кроу, - произнесла я примирительно.
– Вы меня спасли, помогли нам с Жонкелией... Но мало кому понравится, когда пытаются залезть в его личную жизнь. И не нравится не обязательно потому, что есть что скрывать. Иногда секреты довольно безобидны, только говорить о них всё равно не хочется.

Ух! Я выговорила эту сложную фразу без запинки, и была уверена, что выговорила правильно и даже без акцента. На судью, по-моему, это произвело впечатление, и я поспешила закрепить маленькую победу.

– Вы же не думаете, что это я убила своего мужа?
– я постаралась придать лицу максимально печальное и трогательное выражение.
– Стрелять я не умею, да и ружья у меня нет. Не то что серебряных пуль.

Несколько секунд мне пришлось выдерживать борьбу взглядов - судья только что дыру на мне не прожег своими цыганскими черными глазищами. Но потом он надел шапку и кивнул на прощанье:

– Благодарю за угощение, хозяйка, было вкусно. Я понял вас и избавлю от своего присутствия. Только не пожалейте потом.

Он вышел, верхняя петля на двери хрустнула и приказала долго жить. Я попыталась поставить дверь на место, но она была слишком тяжелая. Вздохнув, я прислонилась щекой к косяку и смотрела, как судья идет по тропинке к дороге, отвязывает жеребца, легко запрыгивает в седло.

– Что уставилась?
– мамаша Жонкелия появилась рядом, как водяное чудище, вынырнувшее из глубин.
– Пойдем завтракать. Не хватало ещё, чтобы ты ноги протянула с голодухи. Что ты тут опять намудрила?
– она принюхалась.
– Вкусно пахнет. И что настряпала?
– она с удивлением и довольно долго рассматривала румяные кусочки, попробовала и осталась очень довольна.
– Может, ты какая-нибудь озерная фея?
– спросила старуха, энергично работая челюстями.
– Умеешь делать еду из воздуха?

– Лучше бы умела делать из воздуха серебряные монеты, - невесело пошутила я и тоже взяла кусок лукового пирога.
– Или медные, на худой конец. Но я точно не фея.

– А вот это жаль, - согласилась Жонкелия.
– В курятнике крыша провалилась, надо доски прибить. Стучать молотком умеешь? А гвозди видела?

– Видела, - не осталась я в долгу на подначки.
– На картинке в книжке. Мечтаю познакомиться с ними поближе.

– Лучше бы ты мечтала познакомиться с каким-нибудь мужиком, у которого есть руки и голова, - Жонкелия вытащила из чулана молоток и мешок с гвоздями, и вручила всё мне.

– Слушайте, может, мы вас замуж выдадим, мамаша?
– спросила я, примеривая руку к молотку, который больше напоминал кузнечную кувалду.
– Есть кто-то на примете?

– Иди, делай крышу, - она указала пальцем за порог.
– А потом попробуй вернуть дверь на место. Как ей сейчас запирать?

Очень хотелось ответить крайне невежливо, но старуха была права. Болтающаяся дверь -не дело, а курятник без крыши - это и вовсе катастрофа.

Около двух часов я промучилась, пытаясь прибить сломавшуюся посредине доску, чуть не свалилась, но доска была коротковата, и я никак не могла сообразить, как надставить её. С дверью получилось не лучше, и в конце концов мы с мамашей Жонкелией оставили всё, как есть, понадеявшись, что на мельницу приедет хоть кто-то с деньгами и можно будет нанять плотника.

Но в этот день к нам завернули лишь двое, и оба расплатились мукой. На этот раз я накормила крестьян луковыми кольцами в кляре (не пропадать же луку, который я успела начистить во время разговора с судьей). Угощение было принято на «ура», но я сожгла при этом столько смальца, что сразу стало понятно, что такое блюдо разорит нас быстрее, чем неработающая мельница.

Требовалось что-то другое - что-то из муки, не затратное, то, что готовилось быстро и без особых хлопот.

Просеивая муку, я ломала голову - что же использовать в качестве рекламы? Блины? Нет, слишком долго. Лепешки? Слишком просто. И муки уходит слишком много.

А что если испечь питу? Печь для этого - просто идеальна! И можно сделать сразу несколько лепешек, а не мучиться с каждой по отдельности. Вот только чем их начинять?..

Мои размышления по поводу «чем начинить питу» можно было сравнить только с творческими муками Пушкина, когда он в сотый раз переписывал «Евгения Онегина».

Я думала об этом, когда на следующее утро обнаружила колесо вновь опутанными водорослями. Я думала об этом, когда лазала в холодной воде, срезая водяные плети. Думала, когда таскала мешки к жерновам, и когда расчесывала волосы...

Клиентов на мельнице прибавилось - теперь их было по три, по четыре каждый день, и нам удалось даже заработать пару грошенов, которые мы с Жонкелией тут же припрятали рядом с серебряной монеткой. Всем нравились мои блюда. Я понимала, что большинство посетителей ехали на нашу мельницу только чтобы попробовать вкусный омлет или луковых лепешек, очень рассчитывала, что вкусная выпечка привлечет новых и новых посетителей.

Надо только решить с питой...

Три дня я прикидывала, что можно использовать в качестве начинки. Будь у нас рыба, можно приготовить что-то вроде мексиканских такос - лепешки с кусочками рыбы и зеленью. Но с рыбной ловлей я провалилась ещё позорнее, чем с починкой курятника -полдня мастерила удочку и пыталась загнуть гвоздь, чтобы сделать крючок, потом отвоевала у Жонкелии шпильку, согнула её, и сидела ещё полдня на берегу, но не поймала ничего, кроме каких-то гнилых листьев. Поэтому пришлось думать дальше.