Мент. Инспектор угрозыска
Шрифт:
— Очень приятно, — кивнул профессор.
Мы пожали друг другу руки.
— Евгений Васильевич, я, пожалуй, пойду? — вопросительно посмотрел на Шалашова его учёный коллега. — Не хочу вам мешать.
— Да, хорошо — ступайте, Дмитрий Дмитриевич.
После того, как Иванов вышел, Евгений Васильевич сказал:
— Если я правильно понял из нашего телефонного разговора, вам необходима моя экспертная консультация?
— Всё верно, — подтвердил я.
— И какая область искусства вас интересует? Я в Оружейной палате сейчас специалист на все руки, через меня проходит всё, что может представлять хотя бы маломальскую ценность: от, уж извините за выражение, серебряного
— Мне сказали, что вы автор нескольких трудов по нумизматике, разработчик единой классификации монет.
— Вас не обманули. Но хочу сразу предупредить — если вам нужна экспертиза или помощь по монетам до шестнадцатого века, то лучше обратиться к Алексею Васильевичу Орешникову. Он на этом собачку скушал-с, — усмехнулся Шалашов. — Кстати, его тоже можно застать в Оружейной палате. Если хотите — могу вас к нему отвести.
— Нас интересуют монеты гораздо более позднего периода. Если быть точнее — 1825 год, — с этими словами я достал найденный у лавровой рублёвик и положил перед Шалашовым.
Он бережно взял монету в руки, поднёс к глазам. Внезапно выражение его лица изменилось, из иронично-добродушного оно стало каким-то напряжённым.
— Г-господа, то есть товарищи… Откуда это у вас? — его голос дрожал, профессор даже стал заикаться от волнения.
— Было случайно обнаружено во время обыска, — я нарочно не стал вдаваться в подробности.
— Вы… вы меня извините, пожалуйста, но у вас есть представление, что это за находка? — Профессор не мог совладать с нахлынувшими чувствами, это отражалось на его поведении и речи.
— Как вы понимаете — мы не специалисты. Эта монета — константиновский рубль серебром, но настоящий или подделка… Тут уже нужна ваша помощь.
— П-понимаю в-вас!
Дрожащими руками профессор взял лупу и навёл её на монету, долго всматривался в одну сторону, потом перевернул и осмотрел другую. Так же долго он разглядывал её ребро.
— Что скажете, Евгений Васильевич? — не выдержав, спросил я.
— Мне трудно говорить, уважаемый Георгий Олегович. Скажу больше — наверное, вам потребуется экспертиза и других специалистов, и я её обязательно организую, но… по всем признакам к вам попала не подделка. Монета совершенно не похожа ни на рубль Трубецкого, ни на рубль Шуберта. Думаю, это и есть тот самый настоящий константиновский рубль, — торжественно объявил профессор. — Могу вас только поздравить!
— Да особенно не за что! Просто повезло. Мы и сами не ожидали такого результата, — признался я.
— Вам известна история появления этого рубля? — спросил он.
— Так… постольку-поскольку, — пожал плечами я. — Краем уха слышал, но деталей не знаю.
— Тогда, если не возражаете, я вам её расскажу.
— Будем признательны за это, Евгений Васильевич. Лишних знаний не бывает. Иногда сам не знаешь, что может тебе пригодиться в будущем.
— Верное замечание, Георгий Олегович. Заранее простите меня за научную дидактичность и лекторский тон, которым я вам поведаю об этом чуде нумизматики! Надеюсь, вы настроены на то, чтобы услышать от меня короткую лекцию?
— Целиком в вашем распоряжении.
— Ну что ж… прекрасно! Общественность узнала о существования константиновского рубля почти полвека назад. В 1880-м в «Русской старине» была напечатана заметка Дмитрия Фомича Кобеко, бывшего управляющего общей канцелярией министерства финансов. Буквально за год до выхода статьи его, правда, сняли с должности из-за одного скандального любовного романа, ну да это не имеет никакого отношения к нашему делу… —
Чекист и я с мольбой посмотрели на профессора, который оказался прекрасным рассказчиком. Чувствовалось, что он безумно любит свою работу и вкладывает в неё душу.
К тому же история — такая штука, к которой невозможно оставаться безучастным.
— Однако, есть все основания предполагать, что монет было больше, и не все из них Рейхель вернул, — произнёс профессор.
— Почему вы так решили? — заинтересовался я.
— Рейхель был страстным нумизматом и владельцем огромной коллекции монет. Природа таких людей вам должна быть известна. Я сомневаюсь, что Рейхель сумел устоять от искушения. Скажу больше — сейчас я уверен, что было как минимум семь таких монет. Одну Рейхель оставил себе, а вторую… Вторую отдал своему помощнику Готлибу Фришу. Его потомка — Евгения Фриша я хорошо знал по нашему московскому кружку нумизматов. Он никогда не показывал мне этот рубль в своей коллекции, но два или три года назад квартиру Евгения обокрали, сам он от сердечных переживаний занемог и слёг в больницу. Незадолго до смерти Фриш признался, что у него был константиновский рубль, воры унесли его вместе с остальными монетами. Мне кажется, что найденный вами рубль из коллекции Евгения. Вы нашли тех воров?
— Боюсь, что нет. Но этот вор или воры похоже тесно связаны с другим делом, которым я сейчас занимаюсь, — задумчиво сказал я.
Глава 18
Перед тем как покинуть учёного, я попросил его написать небольшую докладную записку по ситуации вокруг Гохрана.
Евгений Васильевич удивился:
— Зачем?
— Передам её в руки Дзержинского. Пускай во всём разберётся. Негоже бездарно разбазаривать такие сокровища.
Профессор устало вздохнул.
— Да вы романтик, молодой человек… Думаете, мы не обращались к Феликсу Эдмундовичу? Писали и не раз. В прошлом году была большая проверка, её проводил товарищ Бокий…
Услышав знакомую фамилию, я поморщился как от зубной боли. Слишком много свежих и неприятных воспоминаний у меня было связано с этой непростой фигурой. И боюсь, они ещё долго будут преследовать меня по жизни.
— Расстреляли тридцать пять сотрудников Гохрана, — продолжил профессор. — А толку-то? До сих пор порядок не навели. Драгоценности по-прежнему хранятся без всякой инвентаризации! Как был бардак, так и остался!
— Что, даже массовые расстрелы не помогли?
— Не помогли, — кивнул Шалашов. — Я ж говорю — гиблое место.
— И всё равно — нельзя опускать руки. К тому же я помню, что сказал ваш коллега Иванов насчёт того, как безжалостно и варварски поступают с произведениями искусства. Надо заострить на этом внимание.
— Ну заострите, — вид Шалашова не вызывал энтузиазма.
Кажется, он уже смирился с тем, что не может сломать эту стену.
— У вас имеются ещё какие-нибудь вопросы ко мне?