Мент. Инспектор угрозыска
Шрифт:
— Ты что-то про пироги говорил, — напомнил я, отхлебнув чай.
— Будут тебе пироги! — усмехнулся Коля. — Панкратов своё слово держит.
Он открыл сейф, достал из него чистую тряпицу, положил на стол и развернул. В домотканой тряпице лежали несколько кусочков свежего пирога. Начинки для него не пожалели.
Всё как я люблю. Мой желудок сразу напомнил о себе урчанием.
— Пахнет аппетитно! — признался я, не сводя голодных глаз с угощения.
— На вкус ещё лучше, — заверил Николай. — Жаль, конечно, что остыли, ну да мы их и холодными неплохо навернём. Как знал,
— Вот за это моё искреннее милицейское спасибо! — приложив ладонь к сердцу, сказал я. — Что празднуем?
— Ничего. Вздумьев день, — произнёс Коля и пояснил:
— Жене напечь вздумалось, а я что — против буду?! Это надо дураком быть, чтобы от пирогов отказаться. Налетай!
— Уж будь спокоен, налечу! — заверил я, запуская зубы в ароматный пропечённый бочок пирога.
Вкус у него оказался просто божественным!
Пироги и чай ушли быстро. Я с сожалением посмотрел на сейф, но чуда не произошло: второго пирога там не завалялось.
— Спасибо за угощение, дружище!
— И как? — с ревностью в голосе спросил Панкратов.
Я поднял вверх большой палец правой руки.
— Во! Передай своей драгоценной супруге, что она — мастерица! Пирог знатный! Я чуть язык не проглотил.
Коля просиял.
— Обязательно передам. Она у меня и в самом деле прямо Марья-искусница: и стряпать, и семью обшивать — никакого портного не нужно…
— Может и я тебе скоро «отомщу» таким способом, — с улыбкой произнёс я.
— Когда свадьба?
— Ещё не знаю, но, думаю, что скоро, — мечтательно сказал я.
— Это ты правильно надумал! Пора уже из бобылей в люди переходить. Что ж за красавица смогла тебя окрутить?
— Увидишь. Как твои успехи? — перевёл я разговор на другую тему.
— Нормально. Кстати, Чума раскололся. Надеюсь, не забыл его?
— Такого забудешь!
Слишком мало времени прошло с того момента, как мы с Толей брали уголовного авторитета по прозвищу Князь и его подручного — здоровенного детину Чумакова, он же в просторечии Чума. И такого амбала в самом деле забыть сложно, пусть в целом тот арест прошёл достаточно спокойно, при этом парочка адреналиновых моментиков имелась, чего греха таить. Больше всего я переживал, что нас не выпустят с большой суммой денег из славящегося криминальной репутацией квартала. К счастью, обошлось, но нервы попортились.
— Только ты в прошлый раз говорил, что они с Князем как рыбы молчали, — продолжил я.
Коля пожал плечами.
— Как было, так и говорил. Только всё течёт, всё меняется, — на его лице появилось лукавое выражение. — В общем, нашёл я подход к Чумакову. Не совсем пропащий тип оказался, хотя, конечно, пороть его поздно — лавку сломает. Сдал и себя и Князя с потрохами, даже слезу на допросе пустил.
— Думаешь, раскаялся? — удивился я.
Лично мне Чума показался закоренелым преступником, который вряд ли станет на путь исправления. Тот самый классический случай с горбатым, улучшить которого сумеет только могила.
— Может и раскаялся, а скорее — перепугался. Мы ему со следователем такую картину нарисовали: кого хошь проймёт! —
— Хороший у вас следователь! — похвалил я неведомого следака.
— А то! Мы с ним душа в душу! — похвастался Панкратов.
— И что любопытного вам наболтал Чумаков?
— Про налёт на типографию всё в деталях обсказал, ну да тут мы и без него бы справились. Зато несколько других дел с его помощью поднять удалось. Они с Князем много где успели наследить. Есть ещё кое-какие любопытные сведения… Чумаков краем уха слышал, что у нас в городе появился новый бордель…
— Тоже мне новости! — фыркнул я. — Да у нас эти заведения как кролики плодятся: не успеваешь один закрыть, так второй на том же месте вырастает.
Муровец поморщился.
— Погоди, Жора, не перебивай, а то рассказывать ничего не буду.
— Прости, Коля, — повинился я. — Говори, чем тебя этот новый бордель так заинтересовал.
Панкратов покладисто кивнул.
— Заинтересовал он меня тем, что со слов Чумы туда попадают не простые девицы, а всякого рода благородные дамочки из бывших.
— Ну… таких тоже хватает. Концы с концами свести не могут и на панель, — вздохнул я.
Таких историй по одной только Москве наверное были тысячи. Лишённые иной возможности прокормить себя и семью, особенно в нынешнюю пору безработицы и разрухи, лишённые избирательных и прочих прав женщины довольно часто выходили на улицу торговать своим телом.
— Так-то оно так, только в этот бордель проституток не нанимают. Похищают вполне приличных женщин, даже семейных, а потом либо подсаживают на марафет, либо, чтобы совсем уж «товар» не портить, силком заставляют обслуживать клиентов. Причём, и это пока тоже со слов Чумы: публика эта отнюдь не простая: вроде как не только нэпманы захаживают, но и кое-кто из ответственных совработников. Может и брешет, гад, конечно.
— Значит, говоришь — женщин похищают… — задумчиво протянул я.
Что если и пропавшая Ольга Лаврова на самом деле оказалась волей рока в этом борделе? Ниточку с константиновским рублём мы отработали, вытянув пустышку, по бытовым версиям успели отработать чекисты, тот же Гаврилов, который занимался расследованием до того, как ему проломили голову… Похищение подпольными дельцами, организовавшими этот «интим-салон», выглядело вполне логичным.
Ольга из бывших, привлекательная на внешность, собой прежде не торговала… Лакомый кусочек для сутенёров.
— Что тебе ещё успел рассказать об этом заведении Чума?
Панкратов улыбнулся.
— Вижу, глаза у тебя, Жора, загорелись… Что, напал на какой-то след?
— Очень даже может быть. Я сейчас занимаюсь пропажей женщины, Ольги Лавровой. И сведения твои, Коля, походу ложатся прямо в масть. Колись, что ещё удалось узнать от Чумы?
Сыщик расстроенно вздохнул.
— Про публичный дом-то? Больше ничего… Так, краем уха услышал просто. Даже не помнит от кого, но не врёт, это я тебе со всей ответственностью заявляю. У меня глаз намётан, если бы соврал, я бы сразу раскусил.