Мент. Ликвидация
Шрифт:
Ему на самом деле было плохо, поднялась температура. И прежде чем отдать его следователю, пришлось вызвать врача.
На этот раз долго колоть Семёнова не понадобилось. Информация из него потекла рекой. Но меня больше всего интересовала роль Ремке: мы только гадали виновен или не виновен наш новый сотрудник.
Когда я напрямую спросил об этом Семёнова, тот усмехнулся.
— Своим не верите, гражданин начальник?
— Верю. Но для начала должен убедиться, что это — свой.
— Не при делах ваш Ремке. Тут всё дело случая оказалось. Он с Кислицыной
На губах Семёнова мелькнула кривая ухмылка.
— Но, что уж теперь… Содеянного назад не воротишь. У Рвача нас ваши поджидали: Ремке и второй, я его не знаю. Ремке — дурак, увидел брата своей подруги и сплоховал, потому и получил от него маслину.
— То есть в Ремке стрелял ваш подельник Кислицын?
— Он самый, — кивнул Семёнов. — Мне не верите — у Шубина спросите. Он подтвердит.
— Обязательно спросим, — заверил я.
— Кто убил милиционера Юхтина?
— Кого? — нахмурился допрашиваемый.
— Напарника Ремке.
— Тоже Кислицын.
— Не врите, Семёнов!
— А какой смысл мне врать — на мне и так столько трупов: одним больше — одним меньше. Я ведь заранее знаю, какой приговор мне накатают. К стенке ведь поставите, начальник, — с горечью произнёс арестованный.
— Это решит суд. Но, будь моя воля, я бы сам тебя пристрелил.
— Даже не сомневаюсь, начальник. У тебя аж глаза бешеные стали. Только не бывать этому.
— Почему, Семёнов?
— Мне цыганка нагадала, что я на свободе помру. Так что какой бы приговор мне не определили, всё одно на воле окажусь. А как только вздохну грудью воздух свободы — за тобой приду, Быстров!
— Ну-ну, — хмыкнул я. — Приходи. Я для тебя нарочно пулю заведу, именную. Попрошу, чтобы на ней твою фамилию выгравировали.
Сколько таких, как Семёнов, в своё время обещали свести со мной счёты. Запала не хватило ни у кого, хотя особо отличившихся «крестничков» я старался не выпускать из поля зрения. Возможно, по этой причине и дожил до полтинника, умерев от инфаркта.
На следующий день приехал мой бывший бригадир — товарищ Гибер. Он с порога зажал меня в своих медвежьих объятиях так, что у меня кости треснули.
— Ну, здорово, начальник!
— И тебе не хворать! Какими судьбами?
Он разжал руки, и я, наконец, смог свободно вздохнуть.
— Как всегда по делу. Семёнова и Шубина предписано у вас забрать в губрозыск, — пояснил цель визита Гибер.
— Это ещё зачем? — удивился я.
— Волна по губернии пошла. Их шайка много, где наследила, вот, примеряем к новым делам.
Видя кислую мину на моём лице, он подмигнул:
— Чего, Быстров, делиться не хочешь?
— Да забирайте, конечно! Только я ещё сопроводиловку к ним напишу: есть подозрения, что и у меня они кое-где засветились. Так что пусть следаки и в этом направлении копнут.
— Копнут, не беспокойся! — заверил Гибер.
Он огляделся по сторонам.
— Вижу, кабинет свой завёл. Большим начальником стал.
— Одно название, что начальник, — улыбнулся я. — Пока кадровую проблему не решим, придется вместе с оперативниками на каждое задержание ездить.
— Да вроде у тебя Леонов есть. Говорят, подающий надежды товарищ.
— Подающий, — кивнул я. — Только не вздумайте в губернию переманивать. Я такого кадра никому не отдам. Мне без него кранты.
— А, так ты, верно, ещё не в курсе, — загадочно произнёс Гибер.
— В курсе чего? — напрягся я.
— У… брат, да ты совсем в своей деревне от последних новостей отстал, — покачал головой Гибер.
— Ты б загадками не говорил, — попросил я.
— Недолго тебе в начальниках городской милиции ходить.
— Что, снимут? Опять сокращение какое-нибудь придумали? — нахмурился я.
Гибер фыркнул.
— Вечно ты о плохом думаешь, Быстров. В Москву тебя зовут. Как раз сейчас вопрос решается. Смушко последние нюансы утрясает. Знаешь, что это слово значит?
— Знаю.
Выходит, Москва… Я вспомнил, что товарищ Маркус говорил о чём-то таком, но он уехал и на этом дело, как мне показалось, заглохло. Подумал, забыли обо мне, кому есть интерес до обычного начальника милиции маленького городка? Собственно, ничего страшного. Я и здесь, в Рудановске, на своём месте.
Начинаю собирать свою команду. Эти люди готовы идти за мной в огонь и в воду. Да и я ради них готов жизнь отдать — и это не пафосное сотрясение воздуха.
Но и в Москву тоже хотелось. Плох тот солдат, что не хочет стать генералом. В прошлой жизни я не получил генеральских погон, так и проходил в майорах, поскольку представления меня к новому знанию благополучно растворялись где-то наверху.
И не то чтобы именно в высоких должностях счастье. Мне очень хотелось дать стране как можно больше из того, что я знаю и умею.
Мы ещё немного посидели с Гибером, поговорили о последних новостях, о том, что творится сейчас в губернии. Я даже ощутил светлую грусть. За проведённые вместе дни успел сильно привязаться и прикипеть к Смушко, Гиберу, Полундре, другим ребятам, с которыми вместе лез под пули и брал злодеев.
Это было моё маленькое ментовское братство. И мне очень не хватало их здесь и сейчас.
Чуть погодя Гибер бросил взгляд на часы. Я правильно истолковал его жест, вызвал дежурного и велел передать арестованных Семёнова и Шубина товарищам из губрозыска.
Не успел их проводить, как столкнулся с Лаубе. Тот вопрошающе смотрел на меня.
— Константин Генрихович, у вас какое-то дело ко мне? — удивился я.
Лаубе смущенно кашлянул.
— Георгий Олегович, вы, наверное, забыли…
— Забыл? — Я наморщил брови. — Извините, Константин Генрихович, так закрутился, могло действительно вылететь из головы. Если вас не затруднит — напомните, пожалуйста, о чём речь?