Менты и люди
Шрифт:
Странно, подумалось мне. Когда меня бросила подруга, и я рассказал об этом в эфире, на концовке «All you need is love» и вступлении «Road to hell», телефон в студии едва не сгорел от звонков.
— Вам звонят дауны, — авторитетно объяснил Карл, — основная масса людей просто слушает радио. Слушает и получает удовольствие. От музыки.
Все согласились с Карлом. Клетчатый баул, набитый американскими книгами о радио-деле, не оставлял сомнений в правоте его слов.
Мы стали говорить кратко и исключительно по делу. Погода, время, название станции, имена исполнителей. Три раза в час. Выходы строго хронометрированы. Начало часа — пять секунд. Середина и конец — не более пятнадцати.
Карл впадал в экстаз от результатов затеянной им перестройки.
— Наконец-то наше радио стало профессиональным! — воскликнул он однажды.
И не заметил при этом, что профессионализм радиостанции вмиг обернулся смертной тоской. Слушать мою станцию стало скучно.
Через полгода Карла не стало — холдинг был поглощен другим мегахолдингом, и радио обрело нового продюсера. На этот раз, генерального.
Продюсера звали Марк. На первой же встрече с коллективом он с гордостью продемонстрировал последней модели ноутбук.
— 50 процентов памяти занято электронными книгами об основах радио-бизнеса, — сообщил он, — это — французские книги.
Марк был весьма компетентным парнем. Послушав два часа эфира, он огласил диагноз:
— С форматом всё в норме. Песенный темпоритм — на вполне допустимом уровне. Хронометраж ди-джейских выходов идеален. Но, друзья, наблюдается дефицит креатива.
— То есть?
Вопрос принадлежал мне. Я уже понимал значение этого заморского словечка — креатив, но профессиональная любознательность требовала более предметного разъяснения.
— Алексей, кажется? — уточнил Марк моё имя.
— Да, — подтвердил я.
— Поясню на примере одного из твоих выходов. Вчера, в 16.00 ты объявил время, имена трёх исполнителей…
— …название станции и частоту…
— Да, ты всё сделал правильно. Но вот креатива при этом не было!
— Как же я мог скреативить, Марк? Если всё, что произнесено, я произнести обязан, и на это у меня — всего лишь пять секунд?
— Ты мог должен был добавить что-нибудь от себя. Так сказать, дать человечинки… Например… Потанцуем!
— 16.00. Понедельник. Изможденные офисные труженики из последних сил тянут трудовую лямку. Какие могут быть танцы?
Бросив на меня взгляд недовольный и недоумевающий, он перешел к обсуждению следующего вопроса…
Так хронометраж был оплодотворён строго форматизированным креативом. Никто из ди-джеев уже не помышлял рассказать о чем-то интересном, тем более жизненно важном. Ди-джеи чирикали о ярко сияющем солнышке, призывали отдыхать в разгар рабочего дня и наслаждаться хорошей музыкой. Стадия тоски на радио закончилась. Наступила эра глупости.
Сотню раз я внушал себе мысль, что так надо. Что все ведут эфир, как предписано свыше, и я должен вести его точно также. Есть правила игры, нужно им соответствовать. Как на заводе — пришел, оттрубил свою смену и ушел. А в конце месяца получил свои бабки. Что может быть проще?
Моя смена длится шесть часов. С 18 до 24-х. Каждый будний вечер я прихожу в студию, надеваю наушники и заставляю себя улыбнуться. Это — старинный ди-джейский трюк. Улыбка изгоняет из голоса печаль. Она заставляет поверить Вас, что у того парня, то есть у меня, в жизни всё отлично. Он получает большие деньги, у него нет никаких проблем, он весь из себя — образец позитива.
Всё это ложь. Последний год я ощущаю себя здесь достаточно скверно. Я чувствую, что превратился из хозяина эфира в его раба. Каждый раз, улыбаясь перед микрофоном, я становлюсь неестественно позитивным олигофреном. И наконец-то, слава небесам, под всем этим бредом я подвожу финальную черту. Ставлю жирную точку в конце своей радийной карьеры.
Через некоторое мгновение вступит в свои права последний час моего эфира. Станцию покинет последний мудак по имени Марк. И с Вами один на один останусь я, последний ди-джей. Коллеги моих, увы, уже не назвать таковыми. Они привыкли и смирились. А смирение с убийством профессии не по мне.
Я буду разговаривать с Вами так, как разговаривал раньше. Из эфирного автоответчика, я вновь превращусь в Вашего собеседника.
Я расскажу Вам, что профессия ди-джея умерла и призову покинуть мою волну. Потому, что Вы, представитель целевой аудитории пока ещё моей станции, успешный индивидуум в возрасте от 30 до 45, средний класс, деградируете вместе со мной. Нормальный человек. Образованный. А нормальному и образованному человеку не может нравиться, когда с ним разговаривают как со слаборазвитым ребенком.
Конечно, можно поспорить. Сказать, что радио — не более чем фон. Именно так утверждают мои боссы. И не важно то, о чем говорит парень/девушка у микрофона. Главное, чтобы голос был приятным и позитивным.
Так вот. Фоном может быть шорох листвы за окном. Или шепот волн на пустынном пляже ночью. Но не может быть фоном трель дебила, пусть короткая, но клинически глупая трель. Рано или поздно этот фон заманит Вас в ловушку под названием штамп. Моя станция — это радио. Сергей Минаев — современная проза. Ваня Ургант — телевидение. Ксюша Собчак — прогрессивное телевидение. Владимир Путин — президент. Все понятно. Все проштамповано. Все на своих местах. И не может быть ничего и никого другого.
И Вы опять не согласитесь. Особенно с пунктом «Владимир Путин».
— Это не так! — скажете Вы. — В декабре я был на Болотной. Был по той причине, что мне не нравится сложившийся порядок вещей. Я держал в руках плакат. На плакате было написано что-то смешное, креативное, про Медведева и кота Дорофея. И про Путина тоже было! Я вышел протестовать! Я желаю, чтобы наше государство вновь встало на демократический путь развития! Я хочу перемен!
Но лучше Вам не талдычить о переменах. Не может требовать перемен человек, у которого вместо духа сплошной фон. Перемены нужно начинать с себя, это азбучная истина. Не становитесь материалом для формирования контента. Не превращайтесь в целевую аудиторию. Оставайтесь самим собой. Оставайтесь человеком.