Меняя лица

Хармон Эми

— Иоанн Креститель, верно? — уточнила Ферн. Она отлично знала все библейские притчи. Пастор Джошуа и Рейчел часто ей их рассказывали.

— Да.

— Но разве Иоанну не отрубили голову? — с сомнением спросила Ферн.

Рейчел усмехнулась. Так вот истории и оборачиваются против рассказчика.

— Да. Но я хотела рассказать совсем не об этом.

— И Иисуса тоже убили.

— Да. Его тоже.

— Хорошо, что я девочка,

а не какой-то парень по имени Иоанн. И что Иисус уже пришел и Бейли не нужно спасать мир. Иначе быть особенными друзьями не так уж здорово.

Рейчел вздохнула. Ферн вывернула весь смысл притчи наизнанку. Она предприняла последнюю попытку спасти поучительный рассказ.

— Иногда быть особенными друзьями непросто. Иногда тебе придется чем-то жертвовать ради друга. Жизнь непроста, и люди бывают жестоки.

— Как те парни, что отрубили Иоанну голову?

— Да. Как они, — ответила Рейчел, с трудом сдерживая неуместный смешок. Она собралась с духом и приготовилась рассказать последнюю часть истории, чтобы напомнить дочке о жертве Спасителя.

— Хороших друзей очень трудно найти. Они заботятся друг о друге и присматривают друг за другом, а иногда даже отдают жизнь, как Иисус отдал свою за всех нас.

Ферн скорбно кивнула, и Рейчел облегченно выдохнула. Она не была уверена, что Ферн вынесла из рассказа хоть какой-то урок. Взяв корзину с бельем, она направилась к стиральной машинке. Ферн окликнула ее:

— Так как ты думаешь, я умру за Бейли… или он умрет за меня?

10

СТАТЬ СОЛДАТОМ

Школьная группа играла одну за другой патриотические мелодии, которым, вне всякого сомнения, их обучил руководитель, мистер Моррисон. Ферн знала их все. Ей хотелось вернуться в старшую школу, чтобы играть вместе с ними на своем кларнете. Так она была бы занята, а не жалась бы дрожа поближе к родителям, хлопая в такт музыке и наблюдая за жалким подобием парада, проходящего на главной улице. Весь город высыпал на тротуары, но март в Пенсильвании был не самым удачным временем для таких мероприятий. Дороги расчистили, и погода пока не чудила, но прогноз обещал снежную бурю, и в небе уже собрались облака, омрачающие проводы. Парни завершили подготовку — их отряд уже бросали в горячую точку. Они одними из первых уходили в Ирак.

Ферн грела дыханием замерзшие пальцы, ее щеки покраснели так сильно, что стали одного цвета с волосами. И вот появились солдаты. На них была камуфляжная форма песочного цвета и ботинки на шнуровке. На бритых головах плотно сидели форменные кепки. Ферн то и дело подпрыгивала на месте, надеясь разглядеть Эмброуза. Отряд был сформирован из добровольцев, собранных на северо-западе штата. Солдаты проходили через несколько маленьких городков в колонне военных автомобилей, «Хамви»^[22] и парочки танков, присоединившихся к процессии для пущего драматизма. Каждый солдат сливался с остальными в однородную массу, и Ферн подумала, что стереть их индивидуальность было по-своему милосердно. Так прощание становилось менее печальным.

А потом мимо промаршировал Эмброуз, совсем близко — протяни руку и дотронешься. От его прекрасных волос не осталось и следа. Но лицо было все тем же: сильная челюсть, идеальной формы губы, ровная кожа, темные глаза. С той ночи у озера Ферн прошла все этапы обиды: злость, унижение, снова злость. Но обида ушла, когда Ферн вспомнила его губы.

Нахлынули воспоминания. Эмброуз поцеловал

ее. Она не понимала зачем, но не разрешала себе надеяться, что в нем внезапно проснулись чувства. Он не был влюблен, он… молил о прощении? Спустя недели, пребывая то в замешательстве, то в ярости, она решила принять его извинения. Но вместе с прощением вернулись прежние чувства, которые она так долго скрывала. Они заняли привычное место в ее сердце, и вся злость испарилась, словно дурной сон. Ферн впервые в жизни решила проявить храбрость и закричала его имя, но у нее получился лишь тихий писк. Имя растворилось на ее губах, едва она открыла рот. Эмброуз смотрел прямо перед собой, не видя и не слыша ее. Он был выше остальных новобранцев, его было легко отыскать в толпе даже издалека.

Она не видела Поли, Гранта, Бинса или Джесси. Зато после парада встретила Марли, беременную девушку Джесси, в кафе «Фрости Фриз». Ее лицо опухло от слез, а живот выглядывал из-под куртки, которая не застегивалась. Ферн почувствовала легкий укол зависти. В том, чтобы проводить своего парня-солдата, была драма настолько вдохновляющая, что Ферн, едва добравшись домой, тут же сочинила историю о двух влюбленных, разлученных войной.

Так ребята и ушли. Уплыли за океан в мир песка и зноя. Для Ферн, как и для большинства жителей Ханна-Лейк, мир еще казался нереальным. Он был так далек и так непохож на все, что им знакомо. Жизнь продолжалась. Городок молился и любил, страдал и жил. Желтые ленточки, которые Ферн помогала повязывать на ветках деревьев, выглядели свежо еще пару недель. Но ранняя весенняя непогода впивалась в них острыми холодными когтями, и в конце концов ленточки сдались, превратившись в блеклые рваные клочья.

Дни шли за днями.

* * *

Прошло полгода. Рита родила чудесного мальчика, как и Марли Дэвис, которая назвала сына Джесси, в честь его папы. Ферн добавила новую главу в свою историю о влюбленных, разделенных войной, — об их дочери, которую тоже звали Джесси. Она не смогла удержаться. Всякий раз, когда Марли заходила в магазин, ей хотелось подержать малыша. Она представляла, что чувствовал Джесси, находясь так далеко отсюда. Она сочиняла письма для Эмброуза, описывая в них новости Ханна-Лейк, забавные случаи, успехи школьных сборных, книги, которые недавно прочла. Она писала о своем повышении в магазине — теперь она стала ночным администратором, о тех вещах, которые никогда не решалась сказать. И подписывалась: «Твоя Ферн».

Можно ли принадлежать кому-то, кто этого не хочет? Ферн решила: можно, ведь ее сердце принадлежало Эмброузу и ему, сердцу, не было дела до того, как он к этому относится. Закончив писать, она складывала письма в ящик стола. Ей было интересно, что бы он подумал о ней, получи вдруг одно из них. Решил бы, что она сумасшедшая, и пожалел бы о том поцелуе? Испугался бы, что Ферн восприняла этот поцелуй как что-то большее, а не просто извинение? Что она бредит?

Ферн не бредила, она просто любила воображать, но, даже невзирая на это, не могла поверить в его взаимные чувства. Она обещала писать, однако в глубине души не была уверена, что он этого хотел. Ее гордость стала слишком хрупкой, она не вынесет еще один удар. Письма копились. Отправлять их Ферн так и не решалась.

Ирак

— Ферн Тейлор больше не писала тебе любовных писем, Броузи? — спросил Бинс в темной палатке.

— Я считаю, Ферн красивая, — донесся из спальника голос Поли. — Она отлично выглядела на выпускном. Ты ее видел? Пусть пишет мне любовные письма в любое время.

— Никакая она не красивая, — возразил Бинс. — Она похожа на Пеппи Длинныйчулок.

— Кто такая, черт возьми, эта Пеппи Долгопупс? — проворчал Джесси, пытаясь уснуть.