Мэр в законе
Шрифт:
– "Шестерка", что ли?
– ухмыльнувшись, спросил тогда Таганка у Соболя.
Бригадир болезненно скривился. А Захар Матвеевич с укором сказал.
– Андрюша, я попросил бы вас в дальнейшем по возможности воздержаться от столь некорректных определений.
– Его зовут Дмитрий. Фамилия Колосов, - добавил Соболь.
Таганцев понял, что Рыбин, приставил к нему соглядатая. Значит, не доверяет полностью. А с другой стороны, почему ему должны сразу, вот так, безоговорочно доверять? Соболь с этим толстобрюхим Рыбиным крутые дела проворачивают. Лишняя страховка по-любому не помешает. Нет, молодец все-таки Игорек! Все всегда продумает, во всем у него порядок! Вот у кого учиться нужно! К тому же, секретарь-референт этот был, по крайней мере на первый взгляд, неплохим парнем: вежливо поздоровался, помог разместиться и только потом свалил обратно в кабинет.
– Мешать не буду, Андрей Аркадьевич. Если понадоблюсь, вот кнопка вызова, появлюсь через секунду в любое время суток.
– И больше не произнес ни звука. Правильно, зачем слова тратить? Воспитание!
Поезд тронулся в путь. Андрей прилег на удобный велюровый диван, прикрыл глаза и вспомнил Настю…
– А я тебя люблю…
– Разве так бывает?
– она нежно гладила его по небритой щеке и, едва касаясь, целовала в мочку уха.
– Мы же знакомы с тобой всего второй день, глупый.
– Я не глупый. Я тебя люблю. А ты - самая прекрасная женщина на свете.
– Ты, наверное, всем своим женщинам так говоришь?
– Настя с хитрецой и любопытством заглянула Таганцеву в глаза.
– Коварный!
– У меня нет других женщин. Ты - единственная.
– Это хорошо, - произнесла она с неожиданным, но очаровательным жеманством.
– Поцелуй меня… - попросила, прикрывая глаза, и потянулась губами к Андрею.
Он набросился на нее, как изголодавшийся тигр, одновременно стараясь не проявить грубости, не обидеть и не причинить боль.
А Настя, она была восхитительна! О такой женщине Андрей, наверное, мечтал всю жизнь…
От сладостных воспоминаний Таганку оторвал непонятный шум, доносящийся из-за прикрытой двери купе. Это были, явно, звуки борьбы. Слышались глухие удары, кто-то несколько раз гулко шарахнулся о тонкую перегородку.
Поднявшись с дивана, Андрей резким движением распахнул дверь и вышел в коридор вагона.
В бойцовских позах друг перед другом стояли оператор связи Колосов и Миша Карякин по кличке Коряга, один из бригадных братков, отправившийся в путешествие вместе с Андреем.
Таганка не успел и звука произнести. Миша при его появлении на полсекунды отвлекся, и Колосов тут же нанес ему молниеносный и точный удар ногой в голову. Браток глухо охнул и со страшной силой шандарахнулся бритым затылком о стену.
– Оставь его!
– крикнул Андрей Колосову, про себя подумав, что у этого оператора связи, секретаря-референта - или кто он там еще - не хилая подготовка рукопашника или кик-боксера.
– В чем дело, Дима?
– Извините, Андрей Аркадьевич, - ответил Колосов, поправляя перетянутый узел своего галстука.
– Я ему объяснял, что сюда посторонним нельзя, а он прет, как танк на амбразуру!
– Ладно, оставь нас. Ступай к себе, - приказным тоном распорядился Таганцев и наклонился над упавшим Корягой.
– Вставай, Шварцнегер. Этот раунд ты проиграл.
– Я похороню этого козла… - еле выговорил Карякин. Глаза его были мутными, а по подбородку стекала кровавая струйка. Поверженный мощным профессиональным ударом Колосова, Коряга никак не мог, что называется, навести фокус: окружающие предметы виделись ему расплывчато, как в тумане. К горлу подкатывала тошнота. Судя по всему, пацан в диалоге с Колосовым схлопотал легкое сотрясение мозга. В спорте это называется нокаутом.
– Ну, и чего ты полез сюда?
– поинтересовался Андрей, когда Миша немного пришел в себя и переместился на диван в его купе.
– По внутреннему селектору нельзя было со мной связаться?
– Нельзя, Андрюха, - выдохнул Карякин.
– Ты в курсе, что за груз мы сопровождаем в этом поезде?
– Ну, в курсе, - усмехнулся Таганцев.
– Списанную и распиленную военную технику из Восточной Германии.
В Москве Андрею так и объяснили: брошенное вояками за ненадобностью, отвоевавшее свое железо нужно сопроводить от белорусского Бреста до сибирского Абакана. Там его должны распределить по металлургическим комбинатам для переплавки. Эка невидаль! Ушедшие из Восточной Европы советские войска много добра побросали на свежем воздухе. Почему бы им не воспользоваться!
– Ни хрена подобного, брателло, - сказал Карякин и стер с подбородка кровь.
– За лохов нас Соболь держит. И подставляет по полной программе. Сука он.
– Ты не боишься на гнилом базаре бригадиру предъяву выставлять? За базлан по чесноку ответишь?
– Не сомневайся, отвечу, - уверенно произнес Миша и вытащил из нагрудного кармана джинсовой куртки предмет, похожий на авторучку, только больше ее в диаметре и имеющий шкалу с ценой делений и электронным датчиком.
– Что это?
– не понял Таганцев.
– Индивидуальный дозиметр, братан, - угрюмо произнес Карякин.
– В наших вагонах запредельный уровень радиации, Андрюха! Таганка! Мы не ржавые пушки с танками везем, тут груз покруче будет!
– у Миши, похоже, начиналась настоящая истерика.
– Всем нам звиздец! Ты понимаешь это?!
– Стоп!
– прикрикнул на него Таганцев.
– Давай, рассказывай по порядку. И спокойно, чтоб я все понял.
– Да нечего тут рассказывать!
– воскликнул Карякин.
– Я этот дозиметр у своего дядьки купил еще год назад. Дядька, ну, брат моей матери, раньше в войсках химзащиты прапором служил. Ну и таскал эту штуку в кармане для прикола. Ни у кого, типа, нет такой, а у меня есть.
– Пригодилась, значит?
– Да я зашел только что в грузовой отсек, а эта хрень, - Коряга вытянул перед собой дозиметр, - как запищит вдруг! Тут, блин, рентген немерено! Она и здесь, в твоем купе, показывает, смотри.
– Электронный датчик прибора и впрямь указывал на превышение допустимой нормы радиации.
– Пойдем со мной, посмотришь, что в грузовом творится!
– Никто никуда не пойдет, - неожиданно прозвучал голос.
Оба братка резко повернулись к входной двери. На пороге стоял тот самый полковник государственной безопасности Харитонов. Рядом с ним - Дмитрий Колосов. Оба держали в руках направленные на пацанов пистолеты.