Мэри Роуз
Шрифт:
— Не делай этого, — произнес он и отвернулся.
— Почему?
— Мне нужно в Лондон, Фенхель.
— С галерой? — удивилась она, прекрасно зная, что вопрос глупый. Галеру не закончить до весны, а потом за ней придут другие люди. Королю нужен Энтони, потому что ему нужны корабли, но это не значит, что ее возлюбленный снова у него в почете.
— На корабль, — произнес он. — На войну.
Она отпустила его, отскочила.
— Нет!
— Да, — произнес он. — Я взял деньги, и если я не поеду, то мне останется только позволить повесить меня как дезертира. Возможно, мне следовало бы так и поступить. Убийцей, еретиком и прелюбодеем я уже был. А вот дезертир — это что-то новенькое.
— Прекрати! — закричала она.
Он сжал руками виски, а затем встал. Лицо его было бледным от усталости.
— Чего ты хочешь, Фенхель? Может быть, мне уйти сегодня же ночью, чтобы ты избавилась от меня? Отвезти вас всех сейчас в Саттон-холл или попросить приехать за вами Сильвестра?
— Ты должен объяснить мне, почему так поступил!
— Потому что мне нужны были деньги, — ответил он. — Когда вы пришли, у меня их вообще не было, а король щедро платит за то, чтобы люди шли за него на войну.
— Но ведь ты…
— Калека, — закончил он вместо нее. — Что уж там скрывать. К счастью для меня, я калека с опытом хождения под парусом и толикой военной славы, а у короля слишком мало людей, чтобы он мог перебирать.
— Почему ты не сказал мне об этом?
— Ты же знаешь, я не только калека, убийца, еретик и прелюбодей, но еще и трус. А что я мог тебе сказать? У тебя мог быть самый лучший парень из всех на этом острове, мужчина, мизинец которого стоит больше, чем все мое тело, и который не умеет дарить ничего, кроме любви. Но ты выбрала искалеченного негодяя, который обманывает тебя и не имеет за душой ни гроша, только заболоченный дом без огня в камине.
— Ради всего святого, — прошептала Фенелла, обнимая его и чувствуя, что вот-вот расплачется. — Иди ко мне, мой негодяй, возвращайся ко мне наконец. Ту штуку, которой у тебя нет, ты должен подарить мне снова, а потом присматривать за ней, как двадцать лет назад. С тобой ничего не должно случиться, слышишь? Проклятье, Энтони, я так ужасно злилась на тебя, у меня болело все, и я хотела, чтобы тебе тоже было больно. Ты это заслужил. — Она поцеловала его в ложбинку между челюстью и ухом, вытерла слезы о его щеку. — Но мне следовало быть осторожной, чтобы не сломать ничего, что может сломаться! И между ударами я должна была говорить тебе, что ты храбрый мужчина и что я была счастлива с тобой целых тридцать лет. Этого ты тоже заслуживаешь не меньше.
Он обнимал ее, пока она не перестала дрожать. Потом Фенелла покрыла его лицо поцелуями, потому что оно было таким же мокрым, как и ее.
— Ты прав, — сказала она. — Сильвестр лучший парень, который только есть, он никогда не дарил мне ничего, кроме любви, и я ужасно по нему скучаю. Но если бы пришлось скучать по тебе, я бы умерла. Я не хотела бы променять свою жизнь ни на какую другую, я не хотела бы променять своих приемных детей ни на каких других, а тебя, мой любимый негодяй, я никому и ни за что не отдам. Пообещай мне, что вернешься с этой войны. А потом женись на мне.
Он мог плакать только внутри, но тело его дрожало не меньше, чем у нее. Это было слишком. Они оба не выдержали, одновременно рухнули на колени. Не отпуская друг друга, они стянули с себя все тряпки, которые мешали, и любили друг друга прямо на полу.
Потом она расстегнула его рубашку, потому что хотела полежать на его обнаженной груди и насладиться сладостной истомой, а после этого снова села, слегка хлопнула его по губам.
— Просто чтобы ты знал, любимый. У негодяя не должно быть ни твоих глаз, ни других частей тела, о которых порядочные люди не говорят. Я не могу винить Джеральдину Саттон за то, что она сходила по тебе с ума, но если ты хоть раз подаришь ей то, что принадлежит мне, я сверну твою красивую шею. В этом можешь быть совершенно уверен.
— Я не дарил ей ничего из того, что принадлежит тебе, — произнес он. — Я просто хотел ударить ее, потому что она ударила меня. Франческа для таких вещей уже слишком взрослая, а я заметил, что веду себя ужасно постыдно, только когда было уже поздно.
Фенелла поняла лишь половину из сказанного, но ей было достаточно. Она грубо притянула его к себе.
— Чего бы ты ни хотел или хотел, дурачок, держись от нее подальше, ясно?
— Ты мне никогда больше не будешь доверять, да?
— Дело не в том. С ревностью своей я справлюсь. Я вымещу ее на тебе, а чего это тебе будет стоить, ты за этот год, думаю, осознал. А вот со своим страхом за тебя я не справлюсь. Сэр Джеймс говорил, что Джеральдина живет в доме гросс-адмирала, а значит, она слишком близко находится от вещей, из-за которых ты полностью теряешь рассудок.
— Каких-таких вещей, Фенхель?
— Не будь хоть сейчас трусом. Скажи мне: что пообещал тебе король, если ты проявишь себя на войне?
Он обнял ее, сел рядом.
— Ты хочешь, чтобы я отказался от нее? Сказать ему, пусть ищет себе другого человека, который решит проблему остойчивости?
— А другой человек сможет привести ее в порядок?
— Пусть это будет не твоя забота, — он поцеловал ее в ухо.
— Это было довольно храбро, любимый. Значит, я должна заставить тебя выбирать между мной и твоей «Мэри Роуз»? Если бы я так и поступила, то перестала бы быть твоей Фенхель. Ты забыл, что я была там тогда? «Мэри Роуз» — корабль Ральфа, так же как и твой, и мой.
— И Сильвестров, — грустно добавил он.
За это она поцеловала его еще раз.
— Верни наш корабль домой и почини его, — сказала она. — Но держись подальше от Джеральдины, пообещай мне это. Она не отдаст мне без боя то, чего хочет больше всего на свете. Скорее разорвет это на части, а мне хотелось бы видеть красивого мужчину, за которого я собираюсь замуж, целым.
Уткнувшись головой в ее плечо, не глядя на нее, он произнес:
— Фенхель…
— Я слушаю.
— Ты меня еще любишь?
Она расхохоталась.
— Ну конечно же, дурачок. Конечно же.
Может быть, улыбаться он и разучился, но в глазах его по- прежнему сверкали вспышки молний.
— Так чего мне бояться? Не несчастной же убийцы кошек.
Он отправился в Солуэй-Мосс на переоборудованной торговой каракке под названием «Миссис», где их должны были поддержать сухопутные войска Эдварда Сеймура в битве против короля Шотландии. Генрих VIII надеялся в следующем году выступить в союзе с императором против Франции, поскольку по-прежнему считал, что французская корона по праву принадлежит ему. Но прежде нужно было обеспечить порядок в Шотландии, чтобы северный сосед не напал на него с тыла.