Меридон (др.перевод)
Шрифт:
Она напряженно мне улыбнулась:
– Что ж, хорошо. Поклонись княгине, когда будешь выходить. Ты завтра идешь к ней на завтрак.
– Да, мэм, – сказала я, изображая услужливую Эмили. – Спасибо, мэм.
Леди Клара прищурилась, но потом склонилась и поцеловала меня в щеку. Я улыбнулась ей ясной улыбкой, как на арене, и направилась к дверям. Перри слегка шатался, глаза у него были словно стеклянные, в руке он держал бокал.
– Пора идти, – выговорила я.
Мы на мгновение задержались возле княгини, чтобы пожелать ей доброго вечера. Она
– В узком кругу, – глупо ответил Перри. – Совсем в узком кругу.
Острые глазки княгини засверкали от любопытства.
– Мне так и сказали! – заметила она. – Присутствовала только семья?
– Совсем в узком кругу, – повторил Перри.
Княгиня взглянула на меня, она ждала ответа.
– Это было во время моей болезни, ваша светлость, – сказала я. – Тихая церемония, дома. Мы очень хотели пожениться, но предвидели, что болезнь будет долгой.
Перри поклонился.
– В совсем узком кругу, – пришел он мне на помощь.
Лакей милосердно открыл дверь, я продела руку под локоть Перри и крепко его ущипнула, чтобы вывести прочь.
– Пьяный ты болван, Перри! – с раздражением сказала я. – Богом клянусь, лучше бы тебе не пить!
– Не ругайся, Сара! – ответил Перри, беспечно, как дитя. – Я уже достаточно наслушался от вас с мамой за обедом. Не ругай меня, я этого не выношу. Будь лапочкой, и я провожу тебя домой.
Я взяла его под руку, и мы спустились по лестнице. Он шел довольно уверенно.
– Не надо, – сказала я. – Можешь сразу ехать в клуб, но пообещай мне, что уйдешь, если начнешь проигрывать.
– Обещаю, – беззаботно ответил Перри. – Уйду, если проиграю, и выпью всего пару бокалов. А завтра, Сара, если ты будешь себя хорошо чувствовать, мы вместе поедем кататься в парк.
– Хорошо бы, – сказала я.
Посыльный у крыльца махнул, чтобы подавали наш экипаж, и он подъехал. Перри помог мне сесть и поцеловал руку. Губы у него были мокрые. Я незаметно вытерла руку о подушки фаэтона.
– Загляни ко мне завтра утром, – сказал Перри. – Около десяти.
– Хорошо, – ответила я. – Доброй ночи.
Я смотрела на него, когда экипаж отъезжал от ярко освещенной двери. Надутые губы, похожие на розовый бутон, копна золотых кудрей, опущенные голубые глаза. Он был точно тем же молодым человеком, который в тот день шел по лондонской дороге и был слишком пьян, чтобы отыскать свой дом.
Тем же – и другим. Когда я встретила его в тот раз, радость жизни окутывала его, словно плащ, спадающий с плеч. А этому молодому человеку, стоящему на крыльце богатого дома, казалось, ни в чем не было радости.
37
Я выбралась из экипажа и поднялась по широкой лестнице, не сказав ни слова ни дворецкому, ни лакею. От усталости я едва не плакала, иногда мне казалось, что силы ко мне никогда не вернутся. В такие минуты, будь я маленькой
Но я была не господской породы, я была крепкой девчонкой-роми, и я не собиралась отдыхать. Я позволила новой горничной, чтобы она раздела меня и подоткнула мне одеяло; но потом велела ей разбудить меня в восемь, потому что я поеду кататься верхом, и не стала слушать, что она мне советовала шепотом.
Я выздоровею, если буду бороться.
Всю свою полную тяжелого труда жизнь, если я заболевала – то выздоравливала только в борьбе.
Другого пути я не знала.
Я даже не понимала, что больна и утомлена до глубины души и ни борьба, ни усилия, ни упорство не помогут мне поправиться.
Как только за горничной закрылась дверь, я тут же заснула, и в глубочайшем первом сне мне привиделся день, полный солнца, – я ехала верхом вдоль моря, и кто-то меня любил.
Внезапно я вздрогнула и проснулась.
Я услышала что-то, выбивавшееся из обычных ночных шумов. Тихие шаги мимо моей спальни, легкий шум на лестнице, а потом щелкнул хорошо смазанный замок парадной двери, и по улице поехала прочь карета. Я догадалась, что это был Перегрин.
Какое-то чутье, древнее чутье голодной роми заставило меня приподняться на локте и уставиться в мерцающую, озаренную пламенем камина, тьму комнаты. Что-то было не так.
Я откинула одеяло, встала, нетвердыми ногами прошла к двери спальни и выглянула в холл.
Внизу все было тихо. На стуле дремал лакей, но дворецкий ушел к себе. Я пожала плечами и хотела уже вернуться в комнату, злясь, что сама лишила себя отдыха из-за какой-то надуманной тревоги.
Но потом я услышала, как к крыльцу подъехал экипаж, и увидела, как лакей поспешно сорвался со стула и помчался в комнату дворецкого. Я повернулась, бесшумно ступая босыми ногами, быстро закрыла за собой дверь, нырнула в постель и закрыла глаза, притворяясь спящей. Услышала, как открылась парадная дверь, как громко простучали по мраморным полам холла высокие каблуки туфель леди Клары. Как она спросила дворецкого, хорошо ли я себя чувствую, и он тихо ответил. Я лежала неподвижно, прислушиваясь, как она прошла мимо моей спальни к себе.
Дождавшись, когда ее дверь в последний раз закроется, я услышала, как вздохнула ее горничная, проходя по коридору к черной лестнице с грязной одеждой, которую нужно было выстирать, а возможно, и выгладить за ночь, если леди Клара захочет надеть что-то из сегодняшнего завтра утром.
Теперь все легли, кроме кухонной прислуги.
Перри не отдавал слуге приказа дождаться его, для него оставили свечу в холле и загребли жар в камине, чтобы тот горел в пустой спальне всю ночь и большую часть утра. Продолжала трудиться только кухонная прислуга: следила за котлом в кухне и стирала белье леди Клары. Она отожмет его и развесит сушиться, прежде чем взберется по лестнице в свою каморку. Остальные затихли.