Меридон (др.перевод)
Шрифт:
Мы молча бежали по Куин-стрит, они отставали ярдов на сто.
Я не могла поверить, что на пути нет ни освещенных дверных проемов, ни экипажей, ни припозднившихся гуляк, даже простых свидетелей. Не было никого. Мы с Уиллом были вдвоем против пяти негодяев, и в кармане у Уилла лежали документы на Широкий Дол.
На углу я не замешкалась ни на миг. Я бежала, не думая, желая лишь одного – уйти от них. Теперь я пересекла дорогу и устремилась по Джон-стрит, надеясь скрыться в темноте, прежде чем они достигнут перекрестка
У нас почти получилось, но тут мы услышали, как Томас крикнул:
– Стойте! Слушайте! – а потом с торжеством заорал: – Они бегут туда! За ними!
Дорога была узкой, и стук сапог по брусчатке у нас за спиной, казалось, становился все громче. Плащ закрутился вокруг моих ног, сдерживая меня, как стреноженную лошадь, я чувствовала, что замедляю шаг. Вперед меня теперь гнал только страх; и я бежала недостаточно быстро.
– Куда? – задыхаясь, спросил Уилл.
Мысли мои путались.
Я стремилась домой, повинуясь чутью, пробиралась по модным улицам и темным укромным переулкам за ними. Но я понимала, что не смогу бежать с той же скоростью. Они нас догонят, к тому же я все равно заблужусь в этом муравейнике новых изящных площадей и боковых улочек.
– В парк! – сказала я.
Я подумала о прохладных деревьях и темных лощинах, где можно спрятаться. О покрытой инеем траве, сверкающей в бледном свете раннего утра. Ничего более похожего на деревню в Лондоне было не найти, а мне так хотелось почувствовать под ногами землю. Мы с Уиллом оба были деревенскими, нам нужно было домой.
Мы метнулись влево по Фарм-стрит, и я увидела высокие деревья парка – казалось, он за много миль, в конце улицы.
– Туда, – сказала я.
Я бежала медленнее, горло у меня сжималось, грудь ходила ходуном.
– Беги, Уилл, у тебя документы. Спасай их. Спасайся с ними.
Он бросил на меня быстрый косой взгляд, в полумраке блеснули его зубы. Этот болван улыбался.
– У нас получится, – сказал он. – Беги.
Я так разозлилась на него за то, что он не понимал, что я не могу больше бежать, что дела мои плохи, что от злости ощутила прилив сил, который понес меня дальше.
К тому же мне было страшно.
И от этого я бежала быстрее наших преследователей!
За нами гнались злые люди, жадные до моей земли, но они не были напуганы, как я. Я слишком часто убегала в своей жизни, чтобы сердце мое не заколотилось, стоило мне услышать стук сапог по брусчатке у себя за спиной. Сердце мое бешено стучало в груди, дыхание было хриплым, как во время болезни, но все-таки я могла бежать, бежать и бежать.
Мы промчались через улицу.
Вдали виднелась пара экипажей, но достаточно близко никого не было, и потом – это за нами гнались с криками «держи их!». Позови мы на помощь, мы могли бы оказаться перед магистратским судом…
– Давай к тем деревьям… – задыхаясь, шепнул Уилл.
Его силы тоже были на исходе, он
Он рванулся к рощице буков и берез. Они стояли, застыв среди мутных теней, их голые ветви тонкими темными нитями выделялись на светлом небе. Но они могли дать нам хоть какое-то укрытие.
Я оглянулась. Преследователи были близко, они уже пересекали дорогу. Они точно увидят, как мы вбегаем в рощицу, у нас не будет времени спрятаться. Они окружат нас и поймают.
– Беги! – велела я. – Я их задержу! Бога ради, Уилл!
Он резко обернулся ко мне, как только мы скрылись из виду.
– Снимай бриджи, – приказал он.
Я вытаращилась на него, а он стянул с меня плащ и бросил его под куст ежевики.
– Снимай ты эти чертовы бриджи! – хрипло прошептал он. – Сойдешь за мою девку!
Тут я поняла.
Я сбросила сапоги и сорвала с себя бриджи. Галстук полетел следом за плащом, и я осталась перед Уиллом в одной рубашке. Он без колебания сгреб меня за ворот и рванул ткань вниз, так что рубашка порвалась до пояса, открыв мою молочно-белую шею и плечо, округлость моей груди и розовый сосок.
Позади, на краю рощицы, послышался голос Томаса и крик Редферна:
– Смотрите на деревьях, на ветках!
Уилл бросился на меня и повалил меня на землю.
– Ноги раздвинь, Сара! – нетерпеливо сказал он и, перекатившись, навалился на меня.
Я почувствовала, как он возится со своими бриджами, а потом покраснела, когда он стянул их и остался с голым задом.
– Уилл! – шепотом воспротивилась я.
У него было мгновение, чтобы отодвинуться и взглянуть на меня. Лицо у него было озорным.
– Глупая ты корова, – с любовью сказал он.
Потом уткнулся мне лицом в голую шею и стал толкать бедрами.
– Оп-па! – заорал кто-то за его спиной.
Капитан Томас резко остановился, а его громилы вытянули шеи из-за его плеча. Уилл не поднял голову, я отважилась взглянуть поверх его плеча. Они на меня пялились, на мои раскинутые голые ноги.
Я опустила голову, уткнувшись в теплое плечо Уилла, и про себя прокляла их, и всех чертовых мужчин на этой сучьей земле!
Я ненавидела Уилла, капитана Томаса и Широкий Дол каждым дюймом своего ледяного злого тела.
– Вы тут не видели двух джентльменов, пробегали мимо? – выкрикнул Томас.
Уилл заревел – то ли от ярости, то ли от похоти, которой помешали.
– Какого черта, я вам тут что, в дозоре? – заорал он. – Не видел, конечно. Вы как думаете, я тут чем занят? Проваливайте к черту. Я заплатил за двадцать минут, и я свои двадцать минут получу!
Они заколебались, двое отступили.
– Они туда побежали… – сказала я.
Голос у меня был шелковистый и невнятный.
Я выбросила руку и указала направление, и они увидели в бледном свете мое голое плечо и очертания шеи.