Merry dancers: продолжим?
Шрифт:
Осторожно открыв дверь, точно не решаясь, Белла с чуть опущенной головой засеменила в комнату, глядя из-под бровей и упавших на лицо кудряшек на вальяжно рассевшегося в кресле волшебника, не спускающего с неё внимательных глаз. Молча взяв из одного из шкафов действительно лежавшую там детскую волшебную палочку, она бросила ещё один любопытствующий взгляд на мужчину и покинула комнату, на этот раз плотно закрыв за собой дверь.
— Кажется, она никогда не любила эту игрушку… — с усмешкой заметил Цигнус. — Полагаю, что мы будем часто посылать в Хогвартс вопиллеры. Хотя, наверное, я слишком забегаю вперед.
— Боюсь предположить, в кого у неё такой характер, — без зла заметила Друэлла, плавно переместившись на диван
Трое детей оставили отпечаток на её внешности, фигура уже не казалась такой хрупкой и стройной, однако приобрела довольно приятные женственные формы. Лицо лишилось юношеской лёгкости, стало ещё строже, чем когда-то, но такова была неизбежность — встретить своих друзей повзрослевшими после девяти лет отсутствия в Британии. Том был скуп на проявление сентиментальных чувств, более того, он уже давно не испытывал чего-то подобного и посему просто констатировал изменения в облике, не испытывая при этом желания вспомнить, какими они были раньше, предаться мыслям о желании вернуться в детство. Друэлла всегда соображала быстрее Цигнуса, взгляд её зелёных глаз отражал некоторые подозрения. Инстинктивно она приказала эльфам заняться младшими дочерями и увести их в дальнюю часть дома. Всегда разделяя идеи Тома, теперь она стала орлицей, защищающей своё гнездо от желающих поживиться её детёнышами, и не собиралась скрывать мысли, написанные на чуть хмуром лице. Нельзя вот так внезапно появляться в жизни старых друзей. С течением времени можно стать для них никем, простым отголоском прошлого.
— Лестренджи потеряли все свои связи и влияние, — продолжил Том, как ни в чём небывало. — По численности они превосходят ваш род.
— Им нечего делать в Британии, Том, — неожиданно вступила Друэлла, вызвав удивление у супруга. — На материке их не принимают, почему ты считаешь, что им найдется место под солнцем здесь? — она многозначительно хмыкнула, оперевшись на подлокотник дивана. — Да и вообще, почему ты так заинтересован в их продвижении? Что они тебе пообещали взамен на то, что ты познакомишь их со своими влиятельными знакомыми?
— Друэлла, — повысил голос Цигнус и предостерегающе прикоснулся к её руке, но она продолжила свою надменную речь:
— Ты внезапно появляешься на пороге нашего дома и просишь о какой-то нелепице. Ты не думал, что, скорее всего, за прошедшие годы о тебе уже и думать забыли? Ты вспомнил о старых друзьях, когда тебе понадобилась какая-то выгода от этих Лестренджей, — её взгляд зацепился за прикрепленную к лацкану пальто Тома пчелу с янтарным брюшком, показавшуюся знакомой.
— Я понял тебя, Друэлла, — с чуть кривоватой ухмылкой спокойно ответил он. — Разве не ты одна из немногих знала, что долго мне в Британии не задержаться? Разве ты не понимала ещё тогда, что я мечтал осуществить путешествие, чтобы обрести знания и изучить мир? Если причина лишь в том, что я не попрощался с тобой лично, то я могу понять твоё недовольство…
Ни капли оправданий не было в его словах, лишь неуловимая издёвка, заставившая всегда уравновешенную и собранную женщину кипеть, как котёл на раскалённых углях. Губы, превратившиеся в тонкую бледную линию, больше не шевелились; Друэлла молчала, предоставив право ответствовать своему мужу.
— Как я уже говорил, ты был в неплохих отношениях с лордом Луи Малфоем и его сыном, — полностью перейдя на сторону супруги, сказал Цигнус. — Я не могу рисковать именем своей семьи, связываясь с приспешниками Грин-де-Вальда.
— Их лояльность не доказана, ни один из них не сидит в Нумергарде со своим лидером. И с лордом Малфоем мы расстались не очень хорошо.
Цигнус бы очень сильно удивился, будь Том сам уверен в своих словах, но, несмотря на абсурдность идеи, он гнул свою линию, явно надеясь получить выгоду.
— Они всего лишь отреклись от него, сказав, что были под Империусом, но, со слухов зная об их магическом потенциале, я не
В последнее время о Лестренджах, пытающихся вернуть былую власть, ползли слухи и по Британии. Об их пожертвованиях в благотворительные фонды восстановления магического наследия, разрушенного войной, писали в газетах; люди потихоньку начинали привыкать к их общественной деятельности и мельканию на первых полосах международных новостей, только верхушка аристократии не желала знаться с насквозь прогнившим родом с запятнанной репутацией, опасаясь за свою собственную. Том желал собрать все известные фамилии вместе на одном приёме, чтобы изменить мнение о Лестренджах, не обращаясь к каждому роду по отдельности, а влияя на них всех сразу. Что они пообещали ему за подобную услугу, оставалось загадкой, только Друэлла, по воле случая из рассказов Авроры знакомая с пчелой, прикрепленной к лацкану жилетки Тома, с подозрением задумалась: как Риддлу, выросшему с маггловской фамилией в приюте, удалось получить их расположение и знак отличия? Впрочем, подобные мысли возникали еще в Хогвартсе, когда, несомненно, красивому и талантливому, но не имеющему денег и фамилии мальчику удалось объединить Слизерин и заставить всю школу плясать под его дудку.
В конце концов, не получив поддержки у старых знакомых, Том удалился, явно едва сдерживая гнев. Он с непониманием смотрел на Друэллу, видимо, заранее посчитав, что именно она станет его опорой, как и прежде. Оставался ещё Каспар Крауч, Йен Розир, из младших — Эйвери и Долохов, всегда заглядывавшие ему в рот, небогатые, но чистокровные мальчишки, стайкой ходившие за ним в школе, и ещё очень многие, кто находился под его покровительством и впитавшие уважение к Тому с младших курсов. Он вернулся вовремя, чтобы застать картину смены поколений, когда старшие Блэки и Малфои поочередно практически отходят от семейного бизнеса, оставляя дела на детей. Так уж вышло, что отпрыски Блэков являлись друзьями Тома, так уж вышло, что это можно было выгодно использовать… Вполне ожидаемой была реакция на его внезапное появление, разве что чуть удивила Друэлла… Но время расставит всё по своим местам, — так он думал, провожаемый Цигнусом от порога дома до ворот, где можно было аппарировать. Совсем близко, меж садовыми кустами и деревьями мелькнуло симпатичное детское личико с большими любопытными карими глазами и бесом кудряшек, собранных двумя тёмно-зелёными атласными лентами. Взгляд юной Беллы был непосредственным, но каким-то уж слишком взрослым для маленькой пятилетней девочки…
*
— Дай мне ещё немного времени, чтобы понянчиться с внуком, — с наигранной капризной ноткой в голосе попросила леди Арабелла, глядя на то, как невестка руководит сборами вещей маленького белокурого ангелочка, поглядывая на часы на каминной полке. Люциус в это время мирно спал в своей колыбельке в соседней детской комнате под звуки волшебной шкатулки, проецирующей на стену красивую лесную поляну с единорогами. — У меня такое впечатление, что ты хочешь сбежать отсюда как можно скорее.
— Арабелла, у меня назначена встреча в Лондонском музее по поводу выставки. Мой муж постепенно начинает разрешать мне заниматься тем, от чего ранее пришлось отказаться, — напомнила Аврора. — Собранные в последней экспедиции в Северной Корее артефакты весьма и весьма интересны, нужно только решить проблему с таможней, — увлеклась она рассказом. Пересчитав чемоданы и саквояжи, коих, казалось, было слишком много для матери и ребенка, остановившихся на какие-то три дня во Франции, она устало села на кресло рядом со свекровью, приняв такой удрученный вид, что любая великосветская притворщица могла позавидовать. — Сожалею, но я не могу надолго расставаться с Люциусом, да и Абрахас, увы, сейчас слишком занят, чтобы скрашивать моё одиночество.