Merry dancers: продолжим?
Шрифт:
— Это будет дурным тоном, знаю, — Аврора всё ещё терялась в догадках, что Лестренджи забыли в Малфой-мэноре, однако допрашивать леди Арабеллу не стала, та и так уже была на взводе. — Постойте, а какой повод у этого приёма, я совершенно не ожидала встретить здесь своего школьного профессора, он болтал что-то про вклады в науку… И ещё я узнала нескольких знаменитых ученых…
— Сегодня шестьсот двадцать шестой день рождения Николаса Фламеля, профессиональный праздник зельеваров, — пояснила Арабелла и фыркнула, показывая свое отношение к столь глупому поводу. — Жаль, нет только самого виновника торжества, хотя Абрахас посылал ему приглашение… Впрочем, Фламель
Аврора скептично поджала губы и встала, собираясь пойти поцеловать сына на ночь.
— Передайте, пожалуйста, Абрахасу, что я скоро спущусь, — попросила она вслед уходящей Арабелле и отправилась к сыну, взглянув на незавершенный акварелевый рисунок светловолосого юноши со вздернутым подбородком и пока еще до конца не дорисованными губами, расплывающимися в улыбке. Абрахас, увидев рисунок, решил, что Аврора нарисовала взрослого Люциуса, но он ошибался, этот мальчик хоть и обладал фамильными чертами Малфоев, и у него были серые глаза и светлые волосы, однако Аврора почему-то была уверена, что юноша с рисунка вовсе не её сын.
В спальне малыша, примыкающей к родительской, постоянно работал волшебный проектор, встроенный в музыкальную шкатулку. Изображения единорогов, пасущихся в иллюзорном лесу на стене, всегда помогали малышу заснуть, без проектора он плохо засыпал и начинал хулиганить, пытаясь сесть или же выбраться из колыбельки, поэтому, куда бы Аврора с ним ни отправлялась, всегда брала шкатулку, подаренную свекровью, с собой. Почти прозрачный балдахин, отражающий свет плывущих по стенам светящихся животных, окружал колыбель сына, сладко посасывающего большой палец. Люциус не заметил присутствия матери, лишь глубоко и с какой-то взрослой печалью вздохнул, вызвав у Авроры приступ умиления. Благодаря пепельного цвета волосам и серым глазам, он был похож на маленького ангела — со стороны этот красивый малыш выглядел чистым и невинным, но, как и у любого другого ребенка, тем более, растущего в такой любви и заботе, появлялись капризные черты в характере. Больше всех его баловал Абрахас, души не чаявший в наследнике.
Раздвинув тонкую ткань балдахина, Аврора склонилась над колыбелью и осторожно, едва касаясь, погладила Люциуса по головке, затем тронула губами лоб и, шёпотом пожелав сладких снов, плотно закрыла балдахин. Мяукнул и замурчал старый кот, ласково потеревшись о её ногу.
— Тише, — Аврора приложила палец к губам и подняла Пыща. — Разбудишь…
Она тихонько положила его на мягкое кресло рядом с колыбелью, в котором последние два года иногда происходили ночные бдения, когда у Люциуса резались зубки или он просто не мог уснуть. Бывало, Абрахас относил задремавшую Аврору в спальню на руках или сын ночевал у них в кровати. Кот свернулся в огромный клубок и, последний раз взглянув на хозяйку, почесавшую его за ушком, закрыл глаза.
— Охраняй, — негромко наказала Аврора под размеренное мурчание перевернувшегося на спину Пыща.
Из супружеской спальни послышался негромкий шорох, привлекший к себе внимание; совершив несколько взмахов волшебной палочкой, Аврора отделила колыбель звуконепроницаемым барьером, позабыв, что Арабелла уже обо всём позаботилась. В темноте спальни с незажжеными свечами через распахнутую дверь она различила движение.
— Абрахас, я обещала скоро выйти. Разговор отложим на потом. Твоя мать мне всё объяснила, но это не значит, что я не злюсь на тебя, — спокойно сказала она и повернулась к выходу из детской, чтобы различить мужскую фигуру в проёме между
— Этот старый кот всё такой же жирный, как и прежде, — в голосе человека, которого она тут же распознала как «не Абрахаса», слышались знакомые насмешливые интонации.
— Кто вы и что делаете в моих апартаментах? — Аврора напряглась, но палочку, зажатую в руке, поднимать не стала. Если этот тип один из Лестренджей, то, по словам Арабеллы, ей может грозить опасность. — Вы заблудились?
— Леди Малфой, — растянул её титул и имя мужчина немного презрительно; брошь на лацкане жилетки поймала блик плывущего по стене единорога — сомнений в том, что это пчела, не оставалось, — никогда бы не подумал, что ты выйдешь замуж за человека, которого не любишь. Ты умеешь удивлять.
В последнюю фразу прокралось разочарование, но в этом разочаровании отчетливо слышалась ирония. Однако Аврора отчего-то не могла подобрать подходящих слов, несмотря на почти незавуалированное оскорбление. На сердце что-то сжалось от ощущения дежавю, так, что она едва не потеряла равновесие и не плюхнулась на кота, внимательно глядевшего на человека, чье лицо было скрыто тенью. Не услышав и слова в ответ, мужчина усмехнулся и прислонился к дверному косяку.
— Удивительно, как он похож на тебя, — продолжил он в той же манере, взглянув на колыбель, где сладко спал Люциус, — только никогда бы не подумал, что, такая как ты, может назвать сына именем Сатаны, впрочем, эти имена всего лишь схожи.
— К вашему сведению, он был назван в честь римского императора Люциуса Септимуса Северуса и к Люциферу имеет лишь косвенное отношение, как вы сказали, имена схожи. В любом случае, Люцифер был любимым ангелом маггловского Бога, и имя это означает «несущий свет», мистер Лестрендж, — впрочем, Аврора так и не поняла, что этот человек просто хотел задеть её. — Покиньте мою спальню, немедленно! Это уже не смешно, — придя в себя, ощетинилась она, но фамилию произнесла не слишком уверенно и сделала несколько шагов в сторону волшебника, но, пошатнувшись, остановилась, наконец, узнав пришельца. Подавив сдавленный звук, она замерла изваянием на месте…
— Поняла, что обозналась… — зачем-то констатировал Том и уверенным шагом подошел ближе к ней.
В темноте комнаты его лицо казалось всё таким же юным… Черты остались прежними, сомнения растворились, это был Том — человек, исчезнувший из её жизни девять лет назад. Только осознание этого всё никак не хотело укладываться в голове и порождало странное состояние, кажется, что если Аврора в это поверит, то либо упадёт в обморок, либо сочтёт это временным помешательством и спишет на галлюцинации. Вблизи он выглядел старше, чем она его запомнила, да и сама Аврора изменилась; его лицо освещаемое не слишком ярким отражением проектируемых на стену картинок показалось чуть изможденным… Это действительно был Том, он улыбался неприятной улыбкой, словно вовсе не был рад встрече, а значит, то было банальное любопытство. Она отшатнулась, когда он протянул руку ладонью вверх и попытался коснуться её щеки.
— Ты сильно изменилась, Аврора, раньше ты жутко краснела и смущалась от моих прикосновений, — он был всё тем же самовлюблённым мальчишкой.
— Уходи, Том, — попросила она, на самом деле желая сказать совершенно другое, однако годы выдержки, приобретенной со времен получения статуса леди Малфой, многому научили её.
— Как невежливо с твоей стороны, словно ты не рада меня видеть, — да, он прекрасно видел, какое впечатление произвел своим внезапным появлением, и наслаждался каждой секундой.