Merry dancers
Шрифт:
— Боюсь, что нет, но никто не отбирал у вас мой учебник и справочный материал. Было бы здорово, если вы самостоятельно продолжите обучение, — такое решение вопроса, конечно, могло устроить Аврору, но профессор Уидмор обладал несравненным талантом подачи материала и давал больше, чем написано в сокращенном учебнике, основанном на учении Гвидо фон Листа. — Не расстраивайтесь, я думаю, что скоро всё наладится… Что это у вас? — взглянул он на брошку в виде пчелы, прикрепленную к мантии на её груди. Эзра напугал её, резким движением схватив брошь, на миг его глаза расширились, а затем… так же внезапно погрустнели. — А… — лишь вздохнул он, отпуская мантию девушки. — Она мне рассказывала об этой брошке… — монотонно изрек он. —
— Но почему, профессор? — Аврора поправила пчелу и отступила на шаг, боясь, что Уидмор еще что-то выкинет на нервной почве. Дамблдор рассказывал, что Эзраэлу — человеку, потерявшему свою жену — тяжело было перенести смерть любимой ученицы, а успокоение он находил на дне бутылки.
— Вам стоит положить её в шкатулку и не доставать, чтобы не бередить свою душу болезненными воспоминаниями, по крайней мере, сейчас, — поправил сам себя он, косясь на пчелу. Аврора опустила голову, стараясь справиться с нахлынувшими на нее чувствами, но в следующий момент расстегнула крепление брошки, крепко сжала её в руках, прижав к груди, и спрятала во внутренний карман школьной сумки. Профессор был прав, ей об этом уже говорил и Том, а Элоис и Мередит, замечая это украшение, с тяжелым вздохом отворачивались, пряча грусть.
Дверь распахнулась настежь, вошедший в помещение директор Хопкинс с недовольной миной, ринулся к Уидмору, даже не заметив студентки.
— Эзраэл! Вы хоть знаете, какие слухи о вас ходят по школе? — худющий, но высокий мужчина довольно забавно пытался изобразить гнев, нависая над Уидмором. Тоненькие бледные брови соединились и превратились в такую же тоненькую ровную линию — так он усердно хмурился. — Студенты смеются над вами! Вы сами все о себе знаете! Вы должны быть примером для подражания, а позволяете такое… И всё из-за гибели какой-то девочки, к которой вы, по сути, не имели никакого отношения! Я бы мог закрыть глаза на ваше поведение из-за нехватки преподавателей, но ваше пьянство не скрылось от глаз пронырливых студентов! Я требую вашей отставки!
— Мистер Хопкинс, пожалуйста, не в присутствии, как вы говорите «пронырливых студентов», — холодно заметил Уидмор, поглядывая на Аврору, чьи щеки почему-то покрылись красными пятнами.
Директор шумно выдохнул и соизволил заметить присутствие ещё одного человека в комнате.
— Мисс Уинтер, покиньте нас! — приказал он и собрался было вернуться к линчеванию Эзраэла..
— Вот ещё! — неожиданно дерзко возразила Аврора, повергнув директора в ступор; она строго глядела на министерского засланца. — Мистер Хопкинс, не кричите на профессора Уидмора, мы все переживаем из-за смерти Джеки, и он тоже, каждый справляется по-своему, а Джеки была любимой ученицей профессора! Неужели вы не понимаете? Вы! Пришли в нашу школу и устанавливаете свои порядки, да разве мы не видим что происходит? Вы правы, студенты видят всё, что происходит и понимают, что министерство магии всего лишь нашло повод вмешаться в дела Хогвартса!
— Довольно! — резко оборвал Хопкинс распаленную речь студентки. — Что вы себе позволяете, мисс Уинтер? — его ноздри трепетали от гнева. — То, что вы внучка моего заместителя не дает вам права повышать на меня голос.
— Не вашего заместителя, а заместителя директора Диппета! — и что нашло на Аврору, когда она стала откровенно грубить этому неприятному человеку? Неуважение Хопкинса по отношению к профессору Уидмору породило в ней бесконтрольную ярость. — Профессор Уидмор написал множество трактатов и исследований по древним рунам, он систематизировал влияние звезд на них! А вы! Вы, что в своей жизни сделали, кроме как отучиться в министерской академии? Ходите тут и командуете всеми, как у себя дома!..
— Аврора, не нужно… — негромко произнёс Эзраэл, опасаясь последствий. К его удивлению, она действительно остановилась
— Вот вы какая на самом деле, — ледяным тоном произнёс Хопкинс, с неприязнью глядя на неё. — Что ж, мисс Уинтер, спасибо за откровенность, — усмехнулся он, — она непременно будет вознаграждена отработкой! Минус пятьдесят баллов с… — он кинул взгляд на галстук в синюю полоску на её шее, — Рэйвенкло! Когда вернется Альбус Дамлдор, он обязательно узнает о том, что вы себе позволяете. А теперь вон отсюда, и чтобы глаза мои больше вас не видели! — последние слова прозвучали все же на повышенных тонах.
Поджав губы, Аврора поправила ремень сумки на плече и покинула кабинет, высоко задрав нос. Глупо было с её стороны вот так нападать на этого Хопкинса… теперь ей достанется, а ещё снятые с факультета баллы, но главное — расстроится дедушка, который намеренно втирался к нему в доверие, озвучивая свои реальные мысли только перед Авророй. Никто не жаловал этого человека, пытающегося помыкать профессорами — уважаемыми образованными людьми. И зачем она на него набросилась?..
— Да… Уинтер, конечно, выдала, — с усмешкой прошептал Каспар, пересаживая поросший благородными грибами пень в горшок побольше. — Язык у неё слишком длинный… Хотя кто-то должен был сказать ему то, что о нём думают в школе.
Поправив защитную маску на лице, Том надел перчатки из драконьей кожи и, как показывал профессор Монтгомери, стал делать надрезы на наросте монгольской чаги маленьким острым ножиком, чтобы пустить внутрь кислород, способствующий сохранности этого гриба. Он был полностью согласен с Каспаром и частенько говорил Авроре, что её длинный язык иногда может сослужить не очень хорошую службу. Ответить на слова Крауча было нечего.
— Сегодня после уроков приходи в кабинет нумерологии, попрактикуемся в чтении мыслей, — негромко произнес Том, поглядывая на Монтгомери, размеренно вышагивающего между длинными столами с горшками и кропотливо работающими за ними студентами. В теплицах горели яркие лампы, так как скапливающийся на стеклянной крыше теплицы снег препятствовал естественному освещению.
— Угу, — пробубнил Крауч, утрамбовывая землю руками в перчатках и поглядывая на Друэллу, выполняющую совместную работу с Блэком. — Похоже у Цигнуса все не так плохо.
— Я бы так не сказал, — записывая наблюдения в тетрадку, прошептал Том. — Друэлла не слишком идет на сближение, хотя я бы на её месте, как следует, подумал. Всё-таки Цигнус многим поступился ради её спасения, а главное: он потерял свободу.
Том скосил взгляд на стол гриффиндорцев, где, весело хихикая, Прюэтт пытался стянуть маску с Харфанга, чей фингал не могли скрыть даже защитные очки. Новая разборка с Блэком превратилась в рукопашный бой, а о тяжелых кулаках Цигнуса по школе ходили легенды. Чтобы не получить отработку Харфангу пришлось придумать очередную историю про неудачное падение с лестницы. На лице Блэка не было не единой ссадины, но все прекрасно знали, что это именно он побил Лонгботтома, да и сам он хромал на левую ногу. И снова Каллидора не смогла скрыть отношений с этим простофилей…
— Фу, лепреконова мать! Эта фигня воняет похлеще, чем твои носки, Игнатиус! — раздался задорный голос Уизли, решившего провести эксперимент над своим обонянием.
— Мистер Уизли, немедленно наденьте маску! Испарения монгольской чаги — сильный аллерген и для некоторых они могут быть ядовиты! — прогудел Монтгомери сквозь маску, подбегая к гриффиндорцу.
— И пахнет как драконьи какашки! — подхватил Септимус, откровенно веселясь, но послушно натягивая на лицо маску.
— Вам виднее, — ехидно парировал профессор, вызвав очередной раскат смеха. — Продолжаем! — Монтгоммери постучал по одному из столов, призывая к спокойствию, но скучная лабораторная работа утомила студентов.