Merry dancers
Шрифт:
— Никогда в жизни не нюхал ничего отвратительнее! — не унимался Септимус.
— Не оправдывайся! — похлопал его по плечу Прюэтт, развлекая заскучавшую аудиторию. Он быстро получил подзатыльник от сотоварища.
— Занимайтесь лабораторной, если не хотите получить «тролль»! — на полном серьезе пригрозил профессор. — И да, мистер Уизли, эти грибы — ещё цветочки, по сравнению с некоторыми другими растениями в большом количестве источающими такой запах, что из-за него люди теряют сознание.
— Простите, профессор?
Монтгомери повернулся к слизеринцам и увидел поднятую вверх руку.
— Да, мистер Риддл?
— Можно поподробнее об этих растениях?
—
— Вы говорите о псилоцибе конской? Да, она имеет очень острый запах концентрированной мочи, как тысяча немытых клозетов! — неожиданно раздался голос, заставивший повернуться все головы в сторону своего хозяина. С умным видом рядом с Вальбургой Блэк стояла Марисса — полноватая слизеринка с большими карими глазами — никогда особо не блиставшая знаниями в Гербологии. Да чего говорить, она ни по какому предмету не выделялась.
Монтгомери и тот удивился её выступлению.
— Верно, мисс Чапман. Псилоцибе конская или Psilocybe solidipes, действительно имеет отвратительный запах, только этот гриб входит в список запрещенных в нашей стране. Но откуда вы знаете? — с неподдельным интересом спросил профессор.
— Мой дедушка преподавал Гербологию в Пражском Университете Естественных Наук, он рассказывал мне как-то, — заважничала она. Том никогда бы не подумал, что в её роду могут быть гербологи или, к примеру, зельевары. Видимо, плохие оценки Мариссы были следствием лени. — Он сказал, что они растут в могильниках кентавров и используются в Тёмной магии…
— Мисс Чапман, достаточно, — остановил профессор. — Мы не имеем права обсуждать запрещенные растения и грибы! Но, так уж и быть, три балла Слизерину.
— Да я, собственно, больше ничего и не знаю, профессор… — пожала плечами девушка.
— Никто и не сомневался, — поддела стоящая рядом Дженна. Марисса прожгла в ней дыру взглядом.
— Мерлин, какой смрад! — донесся голос из дверей. — Вы бы хотя бы окна открыли!
— Директор Хопкинс, растения не терпят низких температур, это же и первокурснику понятно! — с раздражением заметил Монтгомери.
Как понял Том, профессор не торопился предлагать нежданному гостю защитную маску и очки. Директор зажал нос пальцами и пытался находиться ближе к щелочке в двери, но было видно, как покрывается испариной кожа его лица, приобретающая зеленоватый оттенок.
— Возьмите очки и маску, — нехотя посоветовал Монтгомери, понимая, что отвратительный запах не выгонит пришельца. Когда Хопкинс вооружился защитой, которую достал из ящика возле входа, профессор продолжил: — Итак, позвольте узнать цель вашего визита? У нас сложная лабораторная работа, которая повлияет на годовую оценку, а до конца урока осталось меньше двадцати минут.
— Профессор Монтгомери, я — как директор — имею права присутствовать на занятиях. Можете продолжать, — разрешил он снисходительно.
Скрипя зубами, преподаватель обратился к студентам:
— Поторопитесь, и осторожнее с мелкими чагами, они не такие крепкие и могут прыснуть в вас жидкостью.
Студенты вновь принялись за работу, искоса поглядывая на расхаживающего между рядами Хопкинса. Тот страшно раздражал их, заглядывая в работу через спину и издавая непонятного значения звуки, свидетельствующие о мыслительном процессе, который, скорее всего, был лишь видимостью. Минерва МакГонагалл едва не выронила пень, когда, повернувшись к напарнику по лабораторной работе, обнаружила перед собой лицо Хопкинса. Поймав её недовольный взгляд, тот быстренько ретировался,
— Это что ещё такое? — удивленный возглас заставил студентов вновь оторваться от работы. — Не может быть! Вы держите в теплице кенийский коготь! — глаза Монтгомери расширились от ужаса, и он кинулся к Хопкинсу, который застыл рядом с лиственным растением тигрового цвета. Похоже, что этот надутый индюк все же имел представления о некоторых растениях. О да… листья кенийского когтя были галлюциногенными, но его присутствие и испарения благотворно влияли на другие посадки, очищая воздух от микробов. — Это же наркотик! Монтгомери, извольте объясниться, немедленно!
Подобное растение действительно не стоило держать в школе, но, с профессиональной точки зрения, преподаватель Гербологии был прав. Его объяснения и оправдания только усиливали праведный гнев новоиспеченного директора, и когда прозвенел колокол и студенты стали расходиться, Монтгомери пришлось проследовать за Хопкинсом в его кабинет для объяснений…
— Кыс-кыс-кыс, — Аврора в ужасе носилась по Хогвартсу в поисках своего питомца, оказавшегося неугомонным сорванцом, норовившем сбежать от неё в любую секунду. Он использовал кошачий лаз в башне Рэйвенкло и теперь где-то шатался, ища приключений на свою пятую точку в лице старших обитателей кошачьего состава школы, не приемлющих новых подселенцев. Кошка Ирмы Пинс — всегда спокойная и ласковая — и та едва не подрала его. — Миленький мой, ну где же ты?
Она уже оббегала несколько этажей и даже заглядывала в кабинеты, в которые кот просто не мог попасть, только если по сдвоенным карнизам некоторых окон. Своенравное животное решило исследовать территорию замка самостоятельно, но сердце Авроры сжималось в комок от страха за его безопасность. Мало того, что он успел нагадить ей в домашние тапочки, так ещё и опрокинул миску с водой возле кровати, заботливо оставленную хозяйкой, отправившейся утром на занятия.
— Ну, пожалуйста, найдись! — бубнила Аврора, бегая туда-сюда по замку и открывая все двери подряд; когда она открыла следующую из третьего десятка, то обнаружила там Каспара и Тома. — Ребят, вы не видели моего котёнка? Он вислоухий и серый, в такие тёмные крупные разводы, типа мраморного, — но ответа не последовало. — Ау! — громче позвала она, но в кабинете нумерологии царило молчание; сидящие в одинаковых позах Том и Каспар не обращали на неё никакого внимания, лишь буравили друг друга взглядами и даже не моргали. — Я к вам обращаюсь! Том! — никакой реакции. — Хм…
Задумчиво почесав макушку, Аврора подошла к ним. Они были неподвижны как изваяния и не замечали щелчки пальцев перед их лицами. Девушка провела ладонью на пересечении их взглядов и ребята синхронно моргнули.
— Ха… — выдавила она, улыбаясь, и поэксперементировала еще раз, радуясь секундному нарушению легилименционной связи, в науке которой она немного разбиралась благодаря дедушке. Это был прямой контакт — самый простой способ считывания мыслей, только в нем был огромный минус — он заставлял выпадать участников процесса из реальности.