Merry dancers
Шрифт:
— Кого вы ищете, молодые люди? — снова оглядев пришельцев с головы до ног, спросил он, открывая книжку на первой странице.
— Джоконда Смит, она похоронена здесь двадцать девятого декабря ушедшего года, — отрапортовал Абрахас негромко и услышал позади себя тяжелый вздох Авроры.
— Ах, Джоконда Смит? Да-да, помню-помню, бедная девочка, — отозвался смотритель и захлопнул книгу, даже не взглянув в неё. Абрахас успел уловить название «Схема кладбища». — Такая юная и такая смерть… — похоже, он не понимал, что некоторым не очень приятны подобные слова. — Упасть в
— Да, сэр, — нетерпеливо произнес Том, считающий минуты до срабатывания обратного портключа прямо в директорский кабинет. Теперь все студенты находились под контролем Хопкинса, и все отлучки проходили лично через него.
— Я вас провожу, кладбище большое, ещё заплутаете, — предложил старик, доставая откуда-то из-за двери теплую телогрейку.
…Начало кладбища представляло собой множество старых забытых могил, поросших плесенью надгробий и обломанных крестов. Оно не выглядело неухоженным благодаря расчищенным от снега тропинкам, но никто уже не навещал давно усопших. По мере приближения к цели гранитные доски и редкие памятники становились чище, новее.
— Кыш! — взревел смотритель, махнув рукой в сторону сидящего на надгробии ворона; тот недовольно каркнул и улетел дальше, приземлившись на плечо каменной женщине, склонившейся над чьей-то могилой. — Проклятые птицы, — пробурчал он, невзирая на то, что на кладбищах и в святых местах магглов было не принято употреблять подобные слова.
— Том, что это ещё за строительная яма? — всполошилась Аврора полушепотом. — Что ещё за чушь…
— Тише ты, потом объясню, — оборвал тот, поглядывая на впереди идущего старика.
Ещё несколько футов, и они свернули на узенькую тропку меж могилами, где едва был протоптан снег.
— Вон они, Смиты, — указал смотритель в сторону большого каменного надгробия. — Вы дорогу запомнили?
— Да, сэр, запомнили, спасибо вам большое, — вежливо отозвался Абрахас.
— Ну, ладно, — старик ещё раз скептичным взглядом оглядел трех странно одетых молодых людей. — Через полчаса начнутся сумерки, фонарей у нас нет, да и на кладбище принято приходить раньше, — не опустил он упрека, пристально глядя почему-то на Тома. — Мы закрываем ворота ровно в шесть. Не задерживайтесь, — сухо добавил он и, скрипя снегом под старыми ботинками на шнуровке, отправился обратно к главной тропе, оставив их посреди кладбища.
— Аврора, ты идешь? — Абрахас повернулся к застывшей на месте девушке, не решающейся сделать хоть один шаг. Он приблизился к ней и взял за руку. Широко раскрытые глаза смотрели только в одну точку — свежую могилу, занесенную снегом, на которой всё ещё лежали похоронные венки и уже завядшие букеты. Молча, Абрахас подтолкнул её вперед, сам ощущая нечто давящее в груди.
— Том, что это значит, почему строительная яма? Она же… — Аврора тяжело вздохнула, стараясь выровнять дыхание. Где-то каркнула одна из кладбищенских ворон, заставив её вздрогнуть и заозираться по сторонам.
—
Аврора поёжилась от его слов.
— Том, выбирай выражения, — попросил Абрахас, приобнимая моментально сжавшуюся в комок подругу. Она ещё не привыкла относиться к Джоконде, как к погибшей и до сих пор не верила, что та могла совершить самоубийство.
— А что я такого сказал? — удивился Том, хотя и сам частенько затыкал вмешивающихся в её горе зевак. — Какие слова следует для этого выбирать? Таких слов, боюсь, не найдется, — уже тише зазвучал его голос.
…Молча они стояли напротив четырех могил семьи Смит, одного большого камня с тремя именами и маленького — принадлежавшего Джеки. Здесь был и Денни, чьи годы жизни оказались слишком коротким промежутком времени… На их надгробиях не было фотографий, лишь сухие строки имен, даты рождения и смерти. Аврора застыла на месте, вглядываясь в могилу Джеки. У неё на душе было странное ощущение, которое удерживало её от слёз. Идя сюда, она захватила с собой флакончик успокоительного отвара и пару носовых платков, но из глаз не выкатилось ни единой слезинки.
Как может быть такое, что пару недель назад они весело смеялись на рождественской вечеринке у Слагхорна, а теперь… теперь шесть футов промерзшей земли отделяют их и ничего уже не вернешь. Абрахас и Том наколдовали каллы и, уничтожив увядшие, замерзшие белые розы, возложили их на могилу. Как теперь это неуместно прозвучало бы, но Аврора не так давно говорила Джеки, что каллы — похоронные цветы, и вот теперь они оплакивают её смерть. В душе зарождалась вина за оброненные по глупости слова о подаренном Томом белоснежном букете строгих цветов.
Шелест лысых веток кустов и деревьев, сбрасывающих с крон снег, гул одиночества. Люди под землёй — как другой мир, безмолвное царство покоя и тишины, отправившиеся в последний путь любимые или просто знакомые, безвременно ушедшие молодые и совсем ещё маленькие дети. По соседству от могилы Джеки стоял реалистичный памятник в виде портрета с рельефным изображением какого-то усатого круглолицего мужчины. В этой части кладбища было мало стариков — годы чудовищной войны унесли многих солдат и жертв военных действий. Совсем слабый ветер — в этом месте не было дыхания жизни. Зимний пейзаж скорби…
Аврора взмахнула волшебной палочкой, иллюзия для магглов рассеялась, и на плите возле имени и дат жизни и смерти появилась приписка: «Магия будет помнить тебя», и тут она не выдержала и расплакалась, присев на корточки, будто могла быть хоть на пару футов ближе к Джоконде. Слёзы были такими внезапными, что Аврора не успела, как следует, вздохнуть. Она провела по безликим сухим строкам ладонью и даже не почувствовала, как с двух сторон на её плечи легли руки Абрахаса и Тома.
— Почему ты ушла? — прошептала Аврора; она не собиралась впадать в истерику, а просто тихо плакала, глотая слёзы. — Милая моя Джеки…