Merry dancers
Шрифт:
— Мне лучше сдаться, чтобы они не навредили вам, — тихо сказала Луна, но Джинни крепко сжала её руку.
— Вот, послушайте подругу, или весь путь до Лондона проведете в отключке, — издевался Селвин.
— Всё нормально, — еще тише произнесла Луна, хотя теперь она действительно боялась не только за друзей, но и за свою жизнь.
— Нет, Луна, они будут манипулировать твоим отцом!
— Уйди уже, Лонгботтом! — неожиданно резко сказал Долохов, подаваясь вперед и отпихивая в сторону мальчишку.
Невилл и не думал сдаваться — запнувшись о клетку, он упал на сидение и со всего размаху ударил Пожирателя по ноге кулаком,
— Ах ты дрянь!
Луна получила сильный удар наотмашь по лицу, её губа оказалась рассечена, а на щеке остался красный след. Разъяренный Антонин с силой дернул её на себя и попытался выволочь из купе.
— Нужно было их сразу оглушить.
В этот момент второй Пожиратель отправил заклятие в сопротивляющегося Невилла, и тот отключился — словно тряпку его отбросили на сидение. Джинни всё еще цеплялась за Долохова, мешая ему забрать Луну. Клетка с Сычиком укатилась к окну.
— Эй, ты! Идиот! — кричала она. — Немедленно отпусти её!
— Джинни, не надо, уже ничего не сделаешь, — умоляла захваченная Луна, которая больше не пыталась вырваться.
— Нет, они используют тебя!
— Но не убьют… Я чистокровная… — неуверенно произнесла она.
Селвин с легкостью скрутил Джинни, которая все еще старалась вытащить у Долохова отобранные им волшебные палочки. Та вырвалась и снова попыталась добраться до своего оружия. В следующую секунду с подачи Антонина она полетела вперед головой к окну и всё-таки споткнулась о клетку продолжающего верещать совенка. Удар оказался сильным, однако не до потери сознания. Джинни почувствовала поползшую по щеке струйку крови. Белоснежный пейзаж за окном был изуродован разводом крови на стекле. Луну уже выволокли из купе и толкнули вперед к выходу.
Джинни чувствовала слабость, разум затуманивался; она с трудом встала на ноги, но не смогла сделать шаг и свалилась на Невилла…
Луна не пыталась бежать: в её спину была направлена волшебная палочка. Она услышала деревянный стук – наверное, Долохов кинул в купе ребятам их палочки — странный благородный жест с его стороны. Шторы на окошках дверей в вагонах были опущены, и никто не видел, как её уводят. Она горько ухмыльнулась и стерла рукавом свитера кровь с губы. Пожиратели не потрудились захватить её зимнюю мантию. А Сычик всё так же продолжал верещать до хрипоты на весь вагон.
— Поганые предатели крови! — возмутился Селвин, но это прозвучало как-то буднично, словно они только что не избили детей, а просто поругались с недоброжелателями в Косом переулке.
— Лавгуд, а ты хорошенькая! — сказал Антонин, со спины оценивая её платиновые волосы и довольно неплохое телосложение.
Луна никак не отреагировала на этот выпад, лишь вздохнула. Губы саднило. Долохов был уже далеко не мальчиком — его седые волосы с вкраплениями чёрных прядей так же, как и лицо, покрытое морщинами, наводили на определённые догадки по поводу его возраста, но откуда тогда такая тяга к женщинам?
Взгляд Луны на мгновение сфокусировался на двери между вагонами, за окошком
*
Джинни чувствовала сильную головную боль, перед глазами плыли блеклые сероватые пятна. Она ведь предупреждала, что бравые поступки Ксенофилиуса ни к чему хорошему не приведут, а Луна… та снова была спокойна, в то же время последний её взгляд был рассеянным. Не совладав с эмоциями и тупой болью в виске, Джинни захныкала.
Громкий гудок Хогвартс-Экспресса возвестил об отбытии. Вот так подло, словно ничего и не произошло, как будто всем плевать на них, валяющихся друг на друге в одном из купе, поезд начал свой ход, устремляясь на Кингс-Кросс. За окном, заляпанным кровью, появилось движение, и снова снежинки едва различались; тихо застучали колеса, ускоряя ритм. И даже когда в купе снова открылась дверь, а в проеме появились перепуганные Лаванда Браун, Парвати Патил и Колин Криви, Джинни даже не посмотрела на них. Она думала о Луне…
Когда её забрали, шёл снег, по горизонту бежали вертикальные струи дыма, поднимающиеся от проносившихся мимо деревень. Джинни боялась, что больше не увидит эту странную, но невероятно добрую девушку…
*
Не гордо, но и не сутулясь, она шла вниз по тёмной лестнице в сопровождении всё тех же Пожирателей Смерти, обсуждающих свои мелкие дела, и ей казалось, что те просто не замечали ее присутствия, лишь изредка направляли. Света факелов, закреплённых с одной стороны стены на бронзовых держателях, явно не хватало, чтобы различить очертания вокруг, да и нечего было рассматривать: везде лишь безликий камень и высокие ступени. Они вышли в такой же темный подземный коридор, но путь продолжался недолго. Уже у третьей по счету камеры слева ей приказали остановиться. Наверное, эти преступники не привыкли к беспрекословному повиновению, но Луна просто не видела смысла сопротивляться. Конечно, присутствовали доля страха и неизвестности, но такое поведение диктовал ей здравый смысл. Кто-то сказал бы, что Луна Лавгуд и здравый смысл — понятия несопоставимые, но, тем не менее, сейчас это поведение казалось уместным.
Замок лязгнул, повинуясь заклинанию, и дверь распахнулась. Темень вокруг, невозможно было различить площадь камеры, но, судя по всему, она не была такой уж маленькой. Затхлый запах плесени ударил в нос; Луна замешкалась, и её грубо подтолкнули вперед.
— Послушная девочка, — иронично заметил Селвин. — Сиди тихо, и тогда, возможно, мы тебя не обидим.
Каждого бы затошнило от такого обращения, и Луна невольно представила, как храбрая Джинни набрасывается с кулачками на громилу Селвина со всевозможными ругательствами и пытается убежать, и подумала про себя, что, наверное, стоит что-то ответить: