Merry dancers
Шрифт:
— Вы похожи на флоббер-червя, когда так улыбаетесь, — со всей непосредственностью, но ни в коем случае не с враждебностью сказала она.
«Да, Джинни бы определенно сказала нечто подобное», — посчитала Луна.
Пожиратель Смерти, чей гладковыбритый подбородок блестел в свете факела и натягивался при улыбке, обомлел. В его глазах отразилось непонимание, но в следующий момент послышался сотрясающий подземелья смех. Луна ошарашенно посмотрела на хохочущего нараспев Долохова, который, казалось, как переполненный воздушный шар, мог
— На флоббер-червя… Ха-ха,— Антонин не мог остановиться. — Селвин, да такого комплимента тебе в жизни не делали!
Луна наблюдала, как медленно сжимаются кулаки второго Пожирателя и темнеют от гнева его глаза, но в следующий момент Антонин похлопал того по плечу.
— Ты чокнутая, такая же, как и твой отец! — взревел Селвин. — Заткнись, Антонин! — он зло посмотрел на Долохова, а тот продолжал похлопывать его по плечу и смеяться, его глаза блестели от слез, а лицо даже в тусклом свете казалось красным.
— Это было сильно, Лавгуд! — констатировал Антонин и показал ей большой палец кверху. — Я распоряжусь, чтобы тебя получше кормили!
Она не могла понять, что так рассмешило Долохова. Обозленный Селвин все еще высказывал ему что-то, но вскоре они закрыли дверь с небольшим решетчатым окном прямо перед ее носом. Луна вздохнула, еще раз коснулась саднящей щеки пальцами и попыталась вглядеться во тьму. Голоса Пожирателей стихали, а потом и вовсе пропали. Они ушли, оставили ее непонятно где.
Она видела всего лишь краешек какого-то старинного дома с ромбовидным узором на окнах, когда они перенесли ее сюда. Эта сторона не позволяла понять масштабность поместья, в которое ее доставили. Единственная дверь привела их в небольшую гостиную с двумя выходами по разные стороны. Каменный пол, покрытый темно-синим ковром, несколько канделябров по бокам и серый камин, на полке не стояло ничего, кроме пиалы с летучим порохом. Её вывели в коридор, оттуда — в подземелья.
Луна сделала шаг в сторону и вытянула перед собой руку. Нет, значит, стена чуть дальше. Еще два шага, и ее ладонь, наконец, ощутила холод сырого камня.
— Кхе-кхе, — внезапно послышался сухой кашель, заставивший её вздрогнуть.
— Кто здесь? — негромко спросила она, пытаясь разглядеть хоть что-то.
Единственный факел, оставшийся гореть после ухода Долохова и Селвина, располагался у лестницы, и свет от него практически не доходил до камеры. Щурясь в попытках что-то увидеть, она, наконец, заметила мимолетное движение. Будто клочок мха. Нет, это была чья-то голова, Луна вспомнила о нарглах, но подобная мысль быстро испарилась, когда от «клочка мха», оказавшегося волосами человека, донесся голос:
— Я здесь нахожусь уже долгое время, — проскрипел человек, явно давно не разминавший голосовые связки, — но до сих пор ко мне никого не подсаживали. Может, просто перепутали
— Кто вы, мистер? — спросила Луна, делая осторожный шаг вдоль стены в сторону говорящего.
— Олливандер, Гаррик Олливандер, — представился он.
— Мистер Олливандер? — удивленно переспросила она, продолжая вглядываться в седую макушку неожиданного сокамерника.
Луна опустилась рядом с ним на пол и нащупала небольшой отнюдь не мягкий матрац. — Что вы здесь делаете?
— То же, что и вы, полагаю, дорогая, — ответил он удрученно, – сижу. Могу ли я узнать ваше имя, раз уж сам представился?
Луна подобрала под себя ноги и облокотилась о стену. О, конечно же, она знала этого человека, хотя никогда не была в его магазине волшебных палочек в Косом переулке.
— Я – Луна, Луна Лавгуд, — неуверенно ответила девочка.
— Лавгуд? Знаю одного Лавгуда, кажется, липа, а в сердцевине сердечная жила дракона, восемь с половиной дюймов, очень гибкая, — назвал он составляющие волшебной палочки Ксенофилиуса. — А вы, стало быть, его дочь?
— Да, мистер Олливандер, — с грустью отозвалась она, понимая, что, возможно, уже сейчас до ее отца дошли дурные вести о том, что его Луна, которая в жизни и мухи не обидела, похищена Пожирателями Cмерти.
— Но я не помню вашей палочки, вы покупали её у другого мастера? — спросил он.
— Нет, моя палочка досталась мне от моей матери, возможно, она покупала её у вас, — ответила Луна, понимая, что вряд ли когда-нибудь увидит свою палочку снова. — Её звали Алексия Лавгуд, в девичестве Литтлтон, а палочка состоит из дуба, в ней перо феникса, а еще зелье, заклинающее травы и кости двурога, десять дюймов в длину…
— …Негнущаяся и подошла тому, кто стремился к новому, — завершил он.
Олливандер ненадолго задумался, по характерному: «Хм…» Луна решила, что он что-то не может найти в своей памяти.
— Вероятно, моя мама покупала её не у вас, а у кого-то другого, или вы просто не можете вспомнить?
Мастер волшебных палочек неожиданно вздрогнул и на удивление повысил голос:
— Что вы! Я помню все свои палочки и их обладателей! — с укором и небольшой обидой произнес он. — Это определенно моя палочка, только вот… никакая Алексия Литтлтон у меня её не покупала, более того: я уверен, что вообще не помню никакой Алексии по фамилии Литтлтон. Вы уверены, мисс Лавгуд, что ничего не напутали?
— Ну, я же не могу перепутать имя своей мамы! — шепотом ответила она. — А палочка…
— Любую палочку можно выиграть на дуэли, мисс Лавгуд, и я полагаю, так оно и было.
— Мистер Олливандер, но вы сказали, что владелец этой палочки стремился к новому, моя мама была изобретательницей, и я не думаю, что она могла выиграть ее в дуэли…
— Была? — негромко переспросил тот.
— Да, она погибла из-за одного не очень удачного эксперимента.
— О, примите мои соболезнования, мисс Лавгуд…