Мертвая зона
Шрифт:
— Я видел Разрушителя, — сказал Леха.
И нервно поежился.
— Это ты не видел, что остается от шагохода! Ничего не остается, только парашют в небе. Как правило...
— Восьмидюймовки делали в прошлом веке, чтобы ломать укрепрайоны, — поспешил сменить тему Леха. — Потом характер войн изменился, и решили, что для текущих задач хватит шестидюймовок, а на все остальное — систем залпового огня. Это был общемировой тренд. И ведь не возразишь. Тяжелые орудия прорыва обороны морально устарели. Они действительно тяжелые, неповоротливые...
— Вы просто не умеете их ворочать! — авторитетно заявила Вик. —Увидишь Йобу — оценишь!
— Ловлю на слове... Знаешь, а ведь мне в голову не приходило, что возможна ситуация, когда единственное решение — большая пушка. И вы очень ловко ее применяли. И вам здорово повезло, что она тут валялась.
—
— Мне нравится, когда ты шутишь, — сказал Леха. — А в Африку частенько продают такие неожиданные прототипы, что... М-да... Извини, продолжай.
— Опять ты извиняешься! — она рассмеялась, и глаза у нее сейчас были совсем живые.
— Извини, больше не буду.
— Ха-ха... Перестань! Короче, пушку мы достали, но как ее подогнать под наши задачи? Фактически противотанковые. Нужен маневр огнем, а чем ее поворачивать, такую громадину? Пятнадцать тонн! И отдача безумная. Где взять сошник, который можно быстро упереть в землю и так же быстро выдернуть? Но я огляделась по сторонам, прикинула, какое железо есть в наличии, и начертила самоходный лафет — из того, что было. Выглядел он конечно... странно. И вроде идея неглупая, только не веришь, что поедет. Я пока рисовала, хвалила себя за изобретательность, а потом смотрю на проект в целом и думаю: черт побери, доигралась, нельзя пить столько таблеток, это же шизофрения... А у нас главмех Шварцман, русский...
— Ну конечно, — поддакнул Леха.
— Что не так?
— Нет-нет, все нормально. А Лоренцо итальянец. Продолжай.
— Лоренцо — алкоголик! А Шварцман русский, из Бруклина... Он взял мой чертеж и сказал одно слово: Йоба! И замолчал надолго... А потом говорит: надо попробовать.
Леха почесал в затылке. Против ожидания, он не чувствовал себя ни ошарашенным, ни даже сколько-нибудь удивленным. На фоне личной драмы Вик и истории попадания «Ландскнехтов» в безвыходное положение этот идиотизм уже слабо впечатлял. Скорее — дополнял картину общего безумия. Вписывался в нее легко и даже с некоторым изяществом. Когда проблемы нарастают снежным комом, и строго неразрешимые, одна другой смертельнее, финальный аккорд должен выглядеть именно так. Йоба! — и наступает окончательный конец. На торт падает вишенка в формате пудовой гири. С небес спускается богиня войны, любви и возмездия мужикам. Те мужики, что в курсе дела, естественно, спешат удрать, пока она их не полюбила и не отвозмездила; а тебе с немногими мужиками, которые не в теме и поэтому не боятся Йобы, остается только ждать, какая из ваших проблем долбанет раньше. Наивно думая, что Йоба-то не проблема.
А она уже рулит ситуацией, правит железной рукой, ты просто не понял.
Очень знакомо. Ни дать ни взять последние Лехины сутки в Абудже.
Хоть статью пиши в научный журнал: чего может стоить одно неосторожно брошенное слово в условиях конфликта на задворках третьего мира.
— А ведь у нас это слово почти забыли, — сказал Леха. — Оно такое... Олдскул. Вот же вас угораздило... Фантастика.
— Хм. Сейчас я думаю, что иначе и быть не могло. Когда весь мир ополчился против тебя, и все идет через задницу, должно под занавес случиться что-то фантастическое. Самое дурацкое стечение обстоятельств. Уже из разряда невозможных. А тогда... Ну Йоба и Йоба, ты как хочешь назови, главное — сделай! Никто же не думал, чем это кончится... Мы залезли в железнодорожные мастерские и начали там варить. А слово понравилось нашим механикам, все говорили, что оно подходит к моему проекту. Сильное, звонкое слово. И в нем слышалось нечто африканское. Его подхватили, оно зазвучало. Проект Йоба! И мы сначала не понимали, отчего поползли странные слухи, и почему местные занервничали. А от нас уже шарахались. Потом стали просто разбегаться. Я таких перепуганных черных никогда не видела. И ведь это отморозки, которые в шортах и тапочках гоняли тяжелую пехоту!.. Огребли мы неприятностей, в общем. Но Муделе старался их решать. И в конечном счете — разрешил совсем. По-своему, хе-хе...
Она повесила голову.
— Экипаж-то большой? — спросил Леха. Просто чтобы отвлечь человека от невеселых дум.
— Зачем экипаж? — вяло удивилась Вик. — Не хватало еще, чтобы по моему укрепрайону
— Раздельное заряжание — и полный автомат?!
— Конечно. Это вполне решаемо, когда нет ограничения по габаритам боевой рубки. У Йобы она — во! — Вик обозначила движение, будто разводит руками. — Надо было ставить рубку в любом случае, чтобы закрыть казенную часть пушки. Ты сам видел, какой тут песок в атмосфере. Угадай, как мы обошлись без воздушных фильтров. Ладно, не угадаешь. В корме у Йобы поддерживается слегка избыточное давление — и поэтому ни песчинки туда не залетит, даже когда она открывает люки. А автоматика... Ничего революционного. Только Муделе здорово попотел, добывая промышленные манипуляторы, их в городе почти не было. А мы уже готовились что-то импровизировать из деталей бронескафов. Конечно, изобретать разные штуки на ходу пришлось все равно. Когда механизировали загрузку боекомплекта, собрали конвейер из обычного эскалатора...
— Действительно, эскалатор, он прямо сам просится... — ошарашенно пробормотал Леха себе под нос. — А экскаватор не догадались прикрутить. Или прикрутили?
— Нет, Йобе никакая помощь не нужна, — сказала Вик, не слушая его. — Я раз в месяц ее выгуливаю, для профилактики, чтобы ходовая часть не застаивалась. Когда все спокойно, ей особо ездить некуда. Она живет рядом с правительственным кварталом, на Шеу Шагари, под «Хилтоном». Точнее, на первом этаже, он высокий, ей удобно. Отличное место. Напротив через дорогу банк, в подвале бронированное хранилище, мы туда спустили «батарейку». На случай бомбардировки, строго по нормативу, к нам никаких претензий... Вывели на улицу концы, и там вся эта банда подзаряжается. Ну что значит вся... В основном дроны-разведчики, они расходуют энергию, у них одна из задач — мелькать между домами, чтобы создавать иллюзию движения зоны. А к стационарным огневым точкам питание идет по отрезкам городской электросети. Все очень просто, как видишь. И очень скучно. Было страшно муторно делать это, а сами по себе технические решения — ничего сверхъестественного. Голая логика и много-много силы воли. Тем составом, какой у нас был, нереально решать такие задачи. Но мы смогли. Пока местные помогали, мы всё могли... Без местных стало туго, особенно когда меня тут донимали «мусорщики» и на них потратилось много тридцаток. Чисто технически поднять короб со снарядами этажей на двадцать пять не проблема для хрупкой девушки, если у нее голова есть. Вот заряжать... Ну извините, слабенькая я. Но мне подарили ремонтную бригаду, и она справилась. А я только питание отключала, чтобы парней роботы не убили. Хм, это было так давно... Уже забыла, когда. И правильно. Нечего людям шляться в зоне. Она для роботов! И Йобушку мою — руками не трогать! И вообще — хватит. Мы больше ничего не можем сделать, нам осталось наблюдать за угасанием процессов...
— Тебе... диссертацию писать надо... — пробормотал Леха тихонько.
«Не загибаться в жопе мира, а ученую степень получать» — чуть не добавил он, но вовремя одумался.
— Чего-о? — сказала Вик, поднимая на него глаза. — Диссертацию? Не смеши. Это ты ученый. А у меня среднее техническое. Я вообще двигателист. И сугубо гражданский человек.
— И зачем вы, девушки, выбираете войну? — тоскливо спросил Леха.
— Платят хорошо, — она встала и подобрала с кровати свой кисет. — А шансов погибнуть на войне сейчас немного. Мне просто не повезло. И, заметь, еще до войны. Кстати, увидишь эту дурищу Морган, скажи ей... — она замолчала.
— Как я ее увижу, сидя тут?
— Хм. Действительно.
— А говорила, тебе не хочется знать, что творится в городе, — не удержался Леха.
— А это из-за тебя, негодяя! Пока ты валялся, я многое узнала. Очень много лишнего. Меня едва не вырвало. Не один ты такой нежный, кого тошнит от всего этого... Не извиняйся! — прикрикнула она. — И не перебивай. Видишь — думаю.
Леха молча застегнул рубашку, взял рюкзак, приторочил к нему сумку с аппаратурой и репортерский жилет.
— Подбрось до аэропорта, — сказал он. — И нечего думать.
— Это могут расценить как попытку спрятаться... — медленно произнесла Вик. — Когда Муделе удаляется предаться размышлениям, на хозяйстве остаются его капитаны. Они сейчас очень взвинчены. Напуганы, говоря по-простому.
— Если я успею отправить сообщение в Институт, пусть делают что хотят, — ляпнул Леха. — Зато совесть будет чистая.
И сам удивился, как естественно прозвучали эти слова.
То ли он совсем перестал бояться, то ли совсем не верил в атаку местных на аэропорт. Скорее второе.